Демон-Хранитель
Шрифт:
— Ты ведь пишешь? Рассказы, стихи, эссе? — спросил я, понимая, что так писать может только тот, кто упражняется постоянно. И читает она тоже беспрерывно, видимо, это природное. Я вспомнил, как приучал к этому упрямую Дженнифер, которая сейчас не может и дня прожить без книжки.
— Да, — произнесла она, — Вы хотите почитать? — радость, что заметили, что не прошли мимо и тут же всплеск энергии: она существует, она не пустое место.
— Конечно, со следующей недели у меня факультатив по истории, приходи, — предложил я и понял, что она туда прибежит быстрее всех.
Девочка утвердительно кивнула, улыбнулась, собравшись, попрощалась
Я задумавшись, сложил сочинения детей в портфель, и побрёл в полной растерянности в другой класс на другой урок.
Первый рабочий день прошёл спокойно. Уже вечерело и для того, чтобы как можно скорее войти в курс дела, а также с непривычки, мне пришлось задержаться крайне надолго. Я позвонил Дженнифер сказать, что уже возвращаюсь и вымотанный физически и душевно брёл на школьную автостоянку. Я был голоден и мне хотелось её обнять. Однако моим планам не дано было так быстро сбыться: я услышал шум борьбы и ощутил боль. Что-что, а это было настолько знакомое чувство, что невольно я потрогал рубцы на шее. Я быстрым шагом отправился на шум и увидел, как Еву, девочку из класса, где я прошёл «боевое» крещение сегодня, избивали другие дети. Заметив меня, они бросились врассыпную, и я увидел беспомощного подростка, истерзанного и рыдающего, отметив взглядом сильные кровоподтёки на внутренней стороне бедра, которые были видны из-за задравшейся юбки. Я подошёл к девушке и помог ей подняться. Она дрожала и рыдала так, что сотрясалось всё вокруг — её энергия бурлила и выдавала такие клубы черноты, что даже я, привычный ко злу и ненависти, сейчас гнулся под её ударами.
— За мной, — коротко сказал я и повёл Еву в класс, где всегда имелась аптечка первой помощи.
Охранника не было на месте и я, видя состояние девушки, мысленно поблагодарил вселенную. Меньше всего ей сейчас нужны были расспросы старого равнодушного ко всему мужчины, который если и спросит о чём-то, то только для того, чтобы прикрыть самого себя в случае чего.
Усадив девушку на стул, я вернулся к ней с аптечкой и намочив в перекиси какое-то полотенце, проговорил:
— Сейчас будет больно, — и обработал раны, слыша, как она шипит.
Я избегал смотреть ей в глаза, но меня мучил один вопрос, перед глазами стояли кровоподтёки на бёдрах.
Однако, решившись, взглянул на неё мрачно исподлобья и все-таки очень осторожно спросил:
— Тебя недавно изнасиловали?
Она ничего не ответила, но то, как она посмотрела на меня многое мне сказало. Меня просто разорвало внутри от боли и сочувствия — я услышал своего внутреннего хранителя также сильно, как
— Ты хочешь об этом поговорить? — спросил я осторожно.
— Вам не всё равно? — немного раздражённо ответила она вопросом на вопрос, очень знакомо для меня.
— Мне не всё равно, — ответил я и убрал перекись в аптечку.
— Почему? — ещё один вопрос, заданный шёпотом и с невероятной надеждой, я знал, что если я правильно на него отвечу, то она начнёт доверять мне.
— Потому что ты ребёнок, которому нужна помощь, — ответил я и увидел, как из её глаз потекли слезы, пожал её плечо.
— Ты должна об этом сказать кому-то ещё, кроме меня, — твёрдо проговорил я и увидел, что она отрицательно мотает головой. — Ева, это преступление и виновный должен понести наказание…
Она вновь отрицательно мотнула головой и её глаза снова наполнились слезами. Я тяжело вздохнул и почувствовал энергию обречённости и ненужности.
Сев рядом, помолчал, собравшись с мыслями и проговорил:
— Тебе есть куда пойти? Дом?
Она кивнула.
Я снова промолчал, прежде чем вновь осторожно спросить:
— Там безопасно?
Девушку непроизвольно передёрнуло: омерзение, пустота, одиночество. В голове забилась тревожным набатом мысль — неужели отец?! Тот, кто призван защитить и помочь познать этот мир, облечь его формулировками, правильно установленными приоритетами, кому безраздельно доверяешь… Мне это настолько претило и даже то, что я ощущал себя демоном, будучи урождённым ангелом, не спасало. Есть грехи, которые не смыть даже кровью, которые впитываются в землю и взывают к небу отмщением, то, что не могут игнорировать даже ожесточившиеся сердцем ангелы, то, что возносится к Творцу напрямую.
— Поехали, — решительно произнёс я, понимая, что ребёнка надо было спасать любыми способами. — Где ты живёшь?
Девочка обречённо встала и поплелась к выходу, я поддерживал её за плечи. Но я мог бы повернуться и заметить, что нас видел охранник, который взял себе на заметку: избитая девушка и взрослый, придерживающий её за плечи, чтобы сложить определённую картинку в своей голове, чтобы понять увиденное извращённым сердцем.
Я маякнул Джен, что задерживаюсь, на что получил её короткое: «Ок» и улыбнулся. Мы сели в автомобиль и довольно-таки быстро доехали до того места, где жила девочка. Многоквартирный вонючий клоповник. Зайдя в подъезд, я разогнал своим грозным и мрачным видом парочку наркоманов. Девушка обречённо вздохнула и открыла ключом свою квартиру. Я заглянул туда и увидел пустые бутылки под ногами и троих пропойц настолько горьких, что внутренним взглядом демона увидел копошащихся возле их ног зелёных змиев — вечных спутников алкоголиков, подпитывающих их пристрастие ещё сильнее и не отпускающих ни на минуту.
— Где отец? — коротко и хрипло спросил я.
Ева кивнула подбородком, указывая на сидящего за столом и лежащего торсом на нем крупного мужчину. Я подошёл к нему и, взяв его за грудки, пытался привести в чувства. Он нечленораздельно промычал и с трудом сфокусировал взгляд на мне. Внутренним чутьём я увидел безобразные сцены избиения дочери. Ребёнку, которому и в школе было не сладко, дома было ещё хуже, потому что здесь издевался близкий человек и это никак не принималось детским сердцем, вводя хрупкие чувства и несозревшую душу в раздрай.