Демон искушения

Романова Галина Владимировна

— Что — ну? — настороженно переспросил Макс.

— Машка где, Максим?! Ты чего дурака включаешь??? — Что-то малый темнил, это немного обнадеживало. — Машка где?

— Здесь, — вдруг шепотом отозвался подросток.

— Где — здесь?!

Он чуть не заплакал, услышав это. Вот никогда бы не поверил, расскажи кто, что облегчение может так за душу сграбастать и тряхнуть, что он даже слезу готов пустить.

— У меня на даче. Мои пока дома сумки распаковывают, родители приехали. А Машка здесь.

А она все время была здесь, дядя Олег.

— И чего она там делает, мне интересно?!

Ох, он ей задаст! Он задаст ей сегодня такого трепака, что мало не покажется. Взялась бегать, понимаешь! А тут что хочешь, то и думай! Чуть стрельбу в бандитском районе не открыл. Вот еще бы одна ночь сегодня в терзаниях, и точно табельному оружию нашел бы применение.

— Машка… Она картошку жарит. Только вы не говорите ей, что я ее сдал. Она не велела никому говорить, что она здесь, — вдруг взмолился Максим.

— И мне нельзя говорить? — удивился Невзоров, разворачивая машину в сторону шоссе, ведущего к дачам.

— И вам.

— А мне почему?

— В тот раз, когда вы приезжали, она была здесь, пряталась в кустах. И видела вас с той женщиной…

— И что дальше-то? — перебил его Олег.

— Эта женщина, Машка говорит, с преступниками как-то связана.

Олег чертыхнулся про себя. На колу висит мочало, что называется. Только-только с Миронкиной начали слетать подозрения, как чешуя с луковицы, как снова-здорово.

— Ладно, Максим, разберемся. Ты, это, сиди там и ее держи подле себя. Я сейчас приеду.

— А если она снова захочет смыться? — заюлил Максим.

— Я тебе смоюсь, мать вашу!!! Во-первых, не говори ей ничего. А во-вторых… Если захочет сбежать, привяжи ее к кровати, я разрешаю. Все!

До дачного поселка они добрались довольно быстро. Пару раз пришлось подчиниться полосатому жезлу гаишников и прижаться к обочине. И оба этих раза пришлось воспользоваться служебным удостоверением и наврать, что преследуют беглого преступника.

Преступника не преступника, конечно, а вот беглянку следовало вовремя отловить. Ишь, моду взяла бегать и скрываться! Он сопатку-то…

И ничего он не сделал. И даже руки для отцовской оплеухи не поднял. Машка как увидела его, как бросится на шею, как разверещится:

— Папка!!! Папка мой!!! Как хорошо! Я так соскучилась!

— Чего же тогда… — Он уткнулся носом в ее макушку, пропахшую приторным фруктовым шампунем и солнцем, и зажмурился. — Чего же тогда к отцу не пришла?!

— Ага, чтобы меня мать назад к себе забрала, да? — Машка отстранилась, надув губы. — Па, я туда больше не вернусь.

— И не надо. У меня станешь жить.

— А мать?

— Все решили давно. Она мне и вещи твои уже отдала. Давай собирайся, беглянка. Домой поедем. Могла

бы и позвонить, между прочим. Отец твой весь издергался, хотел уже аресты на всех подряд накладывать. А она, блин, картошку жарит! Чего не звонила, спрашиваю?

— Откуда я тебе позвоню, па?! Мне же мобильник никто так и не подарил! — поддела дочка.

— Дома твой мобильник. Поехали… Заодно объяснишь мне, почему в кустах сидела, когда отец тебя тут разыскивал?

— Ты с теткой той был, а она с бандитами заодно.

Коля Семенов присвистнул со значением, даже не дослушав, а Невзорову это ножом по сердцу тут же пришлось.

— Разберемся… — буркнул он, отбирая у дочери скудный рюкзачок с пожитками. — А к Максиму чего не вышла, когда он тебе орал, бегал по всему берегу, даже в воду лазил? Тут что за причина была?

— А меня в тот момент на берегу не было.

Машка улыбнулась, обнаружив на щеках такие сладкие ямочки, что Невзоров еле удержался, чтобы ее снова не сцапать.

— А где же ты была, дочура? — пропел он, обхватывая ее за плечи и увлекая к выходу.

— Я? — Она поблестела в его сторону ясными глазами. — Я за бандитами следила, па! Поэтому и Макса прозевала. Потом ты приехал с этой женщиной. А потом ты Макса увез. А потом Макс приезжал сюда как-то, он рассказывал, а я в магазин за хлебом ходила. Снова разминулись. Так вот получилось все кургузо, па!

Она щебетала и щебетала всю дорогу до дома. А они с Колей лишь переглядывались и улыбались счастливо. Машка нашлась, это главное. Со всем остальным они как-нибудь разберутся.

— Машка, иди лопать.

Коля, подпоясанный кухонным полотенцем, ворочал на сковородке огромные котлеты, размером с хорошее блюдце. Это Машка посоветовала купить. Сказала, Федька — отчим ее — производит. Заверила, что лично все проверила, никакой бумаги туалетной в котлеты не добавляют, а на фарш пускают, хоть и старых, но коров. Ни тебе собачатины, ни кошек. Чего же делать, купили. А то обвинит в предвзятости. Надо теперь деликатничать, педагогические приемы взять на вооружение в общении с дочкой. А то еще чего доброго снова в бега подастся.

— Я этих пацанов сразу узнала.

Рассказывала им Машка минут десять спустя, уплетая макароны с котлетами и запивая все это дело молоком из огромной глиняной кружки. Это ее любимая кружка была, дед подарил. И ручка давно откололась, и щербинка на краю имелась, а она все равно ее любила. Надька в новую жизнь с собой старую кружку не взяла, побрезговала. И Машка по ней скучала очень. Схватила, как вернулась домой, запрыгала и тут же давай из нее воду из-под крана хлестать. Насилу с Колей молоко заставили пить. Неуправляемая девка совсем стала. Впору гувернантку нанимать, только вот…