Демон «Кеплера»
Шрифт:
Но это была не вся правда. На то я и андроид высшего класса, чтобы обладать значительной свободой воли. В принципе я могу нарушить запрет, но это приведет к самоуничтожению. Эти цепи намертво спаяны во мне. И чтобы снести преграду, нужен сильнейший (бритвенно отточенный) импульс желания. Но как я могу пожелать своей смерти?
Я сейчас видел в Ниденсе роение одной-единственной мысли: «Жить! Только бы жить! Мир исчезнет со мной! Это невозможно!» И все же Ниденс медлил. Может быть, он давал мне шанс, а может быть, в нем действительно шевельнулось что-то? Например, совесть?..
Нет, это не человек, стал убеждать
Я так и не смог заставить себя убить. Но ведь можно обойти внутренний запрет. Исхитриться, отыграв у механизма самоуничтожения хотя бы немного времени. Я приказал своему телу всего лишь подняться в воздух, а потом камнем упасть оттуда. В мозгу безошибочно сработал вычислитель, траектория полета изменилась, и я всей массой рухнул прямо на инвалидную коляску. Ничего не успев сообразить, ассонирийцы полетели на пол. При ударе от тела Ниденса отсоединились все шланги и проволоки, раскололись вдребезги механизмы гальванизации. Жоль дернулся, потом вытянулся, выпростав наружу ноги.
Я поднялся. Большая Машина тоже умирала. От нее исходили волны горячего воздуха. Она на глазах рассыпалась в пыль. И каждая пылинка ее тоже распадалась. Мне хотелось верить, что ее последним чувством было облегчение.
Я должен был умереть через несколько секунд или минут. Я не знал, когда именно это случится. Программа пришла в действие. Я уже чувствовал, вернее, мне казалось, что я чувствую, как во мне рвутся связи, распадаются коренные структуры, словно облитое кислотой полотно.
И тут я вспомнил о том первом следе — следе крови и гари. Я нащупал его и, пройдя в дальний конец зала, наткнулся на какую-то каморку, вышиб дверь плечом. На рваном матрасе там лежал умирающий человек, так же, как и Ниденс, подсоединенный к капельнице и кардиостимулятору. Еще один изуродованный обломок. Он был на грани сознания, хотя очень сильно обгорел.
Я проник в его память и прочитал, что это какой-то непрерывный генерал. Он летел вместе с десантниками на поиск убийц. «Праведники» подобрали его на месте падения кабин и окольными путями доставили в храм. И здесь гальванизировали умирающее тело, пытаясь выжать информацию.
Генерал увидел меня, и у него в голове забрезжила одна-единственная мысль: «На воздух… На воздух…»
— Ты сразу же умрешь, если отсоединишься от питания, — послал я телепатему.
— Вот и хорошо. Надышусь напоследок, — так же мысленно ответил генерал. Говорить у него не было сил. — А конец… Будет лучше для всех.
Я молчал. Было странно увидеть один за другим столь непохожие человеческие финалы. Словно судьба одарила меня перед смертью откровением.
— Отнесу, если успею, — сказал я, взял легкого, как пушинку, генерала на руки и вынес в зал.
В дверях уже стояли зверского вида ассонирийцы с нацеленными на меня реактивными бомбардами.
— Огонь! — Золоченый «праведник» взмахнул рукой.
Дали залп. Я только и успел загородить собой генерала. Снаряды рвались с оглушительным треском, осколки рикошетили во все стороны, быть может
Я поднялся в воздух и полетел по проложенному маршруту, заботясь лишь о том, чтобы не подставить под осколки генерала. Грохот, огонь кругом. Выстрелы сплошной чередой. Позади уже начался пожар. Раздавались крики, стоны. Можно было подумать, что там вел бой целый полк.
Я летел и фиксировал всеми своими многочисленными детекторами, как разваливается организм. Я почти не ощущал боли — нервные центры на сей раз первыми вышли из строя. Я спешил. Я боялся не успеть и не успел. Подлетев к выходу во двор, остановился как вкопанный. За дверью стояла сплошная коричнево-серая стена. Это начался осенний грязепад. Стена грязи обрушивалась, низвергалась. Настоящая небесная хлябь. Дальше двух шагов ничего не было видно. Раздавался адский шум. Я едва расслышал надсадно гудящие насосы грязеотводов.
Где-то безнадежно далеко осталась голубая Земля, Виктор и все, все… В спину ударили мины. Я покачнулся. Я уже больше не был андроидом. Я стал ходячей развалиной. Больше я не мог владеть своим телом.
— Прощай, — прошептал генералу. В ответ он только моргнул.
Мы оба УХОДИЛИ. Тоща я положил его на пол и лег сверху, прикрыв телом. Теперь он не умрет раньше меня…
Глава 4. Разговор по ту сторону
— Что это? — спросил Президент, вороша носком сапога странный холм мельчайшей металлической пыли. Здесь ее было несколько тонн.
— Экспресс-анализ показал наличие почти всех химических элементов, — доложил главный судебный эксперт. — Происхождение неизвестно.
— А что арестованные?
— Не знают. Или делают вид, что не знают.
Джохор сморщил лицо и оглушительно чихнул. Пыль была летуча и, казалось, проникала в самую душу.
Пока что у него не было повода для оптимизма. Картина оставалась предельно запутанной. Сумасшедший служка — плохой информатор. Нужно найти хотя бы одного отца-магистра. Но как вытянуть сведения из этих фанатиков?
Храм Ордена сейчас напоминал казарму. Солдаты сновали туда-сюда, а вернее, рыскали, повсюду суя свой нос. «Большие дети… Всегда так после штурма. Даже несостоявшегося. Напряжение сходит, лица добреют», — думал Президент, расхаживая взад и вперед по залу, освещенному мощным армейским рефлектором. Потоки света ослепляли. Зал терял очертания. Только сияющие бока колонн да искрящиеся хороводы пылинок.
— Пока не нашли, мой Президент, — виновато доложил генерал-адъютант, седовласый солидный мужчина с брюшком и в лампасах — вечный мальчик на побегушках.
— Ну хоть какие-нибудь следы есть?
— Больше чем нужно. Стены коридоров в выбоинах, подпалинах. Шел грандиозный бой. Видно, нападение на Орден совершил большой отряд.
— Что-то не верится. Неоткуда ему взяться. — Джохор покачал головой. — Слишком много новых сил на сцене. Выскакивают, как чертики из шкатулки. Так не бывает. Ищите не человека — дьявола. Чуствую запах серы.
— Слушаюсь, мой Президент, — неуверенно произнес генерал и убежал, по-стариковски сгибая ноги, растворился в невыносимом сиянии.