Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19

Сальваторе Роберт Энтони

— Он не еретик! — взвизгнул Виссенти.

Фрэнсис не обратил на него ни малейшего внимания.

— И отцу-настоятелю тоже известно о вас. Очень скоро он займется вами вплотную и уничтожит, как Джоджонаха.

— Без сомнения, используя сведения, полученные от преданного своему долгу брата Фрэнсиса, — заметил Браумин.

Фрэнсис тяжело вздохнул.

— Если бы ты только знал, каким могуществом он обладает! Неужели ты всерьез полагаешь, что отцу Маркворту требуется моя помощь?

— Почему ты говоришь нам все это? — спросил Браумин. — Почему просто не пришел сюда с охранниками отца-настоятеля,

чтобы арестовать меня? Тогда, может, Маркворт позволил бы тебе первому поднести раскаленную головню к моим ногам.

На лице Фрэнсиса возникло такое странное выражение, что Браумин невольно остановился. Казалось, этим человеком внезапно овладела ужасная слабость, в глазах появилось недоуменное и в то же время отсутствующее выражение.

Спустя некоторое время Фрэнсис снова смог сосредоточиться на Браумине и сказал с пугающей серьезностью:

— Отец-настоятель вот-вот доберется до вас. Поверьте, это правда! Он готовится к тому, чтобы заняться разбором вашего дела. И поскольку никто из вас не имеет ранга магистра, все будет происходить здесь, в Санта-Мер-Абель, и благословения остальных аббатов не потребуется. Вы пропали.

— Мы не еретики, — стиснув зубы, ответил Браумин.

— Это не имеет ровно никакого значения. У отца-настоятеля хватит доказательств, а если нет, он их без труда сфабрикует.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? — воскликнул Браумин. — В таком случае, о какой справедливости в нашем ордене может идти речь?

Фрэнсис стоял, глядя прямо на него и никак не реагируя.

— Тогда мы обречены, — жалобно проскулил Виссенти и посмотрел на Браумина, надеясь услышать слова опровержения, но тому нечего было сказать.

— Может быть, есть и другой путь, — заявил Фрэнсис.

Лицо Браумина окаменело. Он подумал, что речь идет о том, чтобы открыто отречься от еретиков Джоджонаха и Эвелина, преклонить колена перед могущественным Марквортом и умолять его о прощении. Может быть, для Виссенти этот путь и годился; а может, и не только для него одного.

Браумин закрыл глаза и попытался справиться с возмущением, направленным против тех, кого он считал товарищами. Даже если они предпочтут умолять Маркворта о милосердии, словами или действиями еще больше отягощая его, Браумина, участь, он не будет осуждать их.

Но не станет поступать так, как они. Для себя Браумин решил окончательно и бесповоротно, что примет любое наказание, даже смерть на костре, но не отречется от принципов, которых придерживался Эвелин Десбрис, и не скажет ни одного худого слова о своем наставнике Джоджонахе.

И тут Фрэнсис сумел застать его врасплох.

— Я выведу вас из Санта-Мер-Абель, — предложил он. — Вы сможете сбежать и спрятаться.

— Ты готов помочь нам? — недоверчиво спросил Виссенти. — Ты понял, что истина на нашей стороне, брат Фрэнсис?

— Нет, — ответил Браумин, не дав Фрэнсису и рта раскрыть и с любопытством глядя на него. — Нет, он не проникся нашими убеждениями.

— Да, я считаю тебя еретиком, — не стал возражать Фрэнсис.

— Тогда почему ты готов помочь нам? — спросил Браумин. — Почему предлагаешь вывести нас за пределы Санта-Мер-Абель, если, с твоей точки зрения, мы представляем угрозу для тебя и твоего возлюбленного отца Маркворта? — Интересно, подумал он,

известно ли отцу-настоятелю об этом визите Фрэнсиса? А что, если он сам послал его сюда, чтобы таким образом избавиться от заговорщиков? — Ты опасаешься нежелательной реакции изнутри церкви и за ее пределами, если мы пятеро, как перед этим Джоджонах, будем сожжены? Или, может, ты не уверен, что Маркворту так уж легко удастся провернуть это дело? — Фрэнсис медленно, с мрачным видом покачал головой, но Браумина это не остановило. — Значит, ты хочешь, чтобы мы ушли и тем самым разорвали всякую связь с церковью.

— Ты не знаешь истинного положения дел, брат, — ответил Фрэнсис. — Ты переоцениваешь негативную реакцию простого народа на ужасную казнь Джоджонаха. Многие, бывшие свидетелями сожжения этого еретика, до сих пор вспоминают это событие, захлебываясь от восторга.

— Не смей называть его еретиком! — воскликнул Виссенти.

— Их не слишком-то огорчил этот спектакль, — не обращая на него внимания, продолжал Фрэнсис. — Им довольно скучно живется, и они совсем не против стать свидетелями еще чего-нибудь в этом роде. Что же касается других аббатов, то им сейчас не до нас: слишком много дел, связанных с послевоенной разрухой. Уверяю тебя, они разве что вопросительно поднимут бровь. Отец-настоятель объявит вас еретиками и прикончит прежде, чем кто-либо успеет слово сказать. А потом, когда дело будет сделано, они и думать забудут об этой проблеме; как я уже сказал, у них и своих забот хватает.

Этот ответ потряс Браумина. В самом деле, отец Маркворт узурпировал власть аббата Добриниона в Палмарисе; захватил в плен мирных жителей и так хорошо «позаботился» о них, что они умерли; публично сжег Джоджонаха на костре, добившись на это согласия других церковных руководителей. Что ему горстка каких-то мелких заговорщиков? Но почему, почему, в таком случае, Фрэнсис здесь?

— Я знаю, почему ты не можешь допустить этого! — внезапно воскликнул Виссенти, отпрыгнув назад и тыча рукой в брата Фрэнсиса. — Даже брата Фрэнсиса, преданного лакея отца-настоятеля, тронуло доброе обращение нашего дорогого Джоджонаха!

Фрэнсис молчал с растерянным видом, а Браумин поразился тому, как уверенно прозвучал голос Виссенти. Ни коллеги, ни наставники не были высокого мнения об умственных способностях Мальборо Виссенти, но все знали, что у него случаются озарения. Возможно, все дело было в его повышенной нервозности, позволяющей улавливать поступающие извне сигналы, не отдавая себе в этом отчета. Как бы то ни было, Виссенти уже не раз разгадывал такие головоломки, перед которым Браумин вставал в тупик.

— Ты же считаешь Джоджонаха еретиком, — сказал он Фрэнсису.

— Он сам обрек себя на гибель. Ты же слышал — он признался, что помогал проникшим в аббатство людям освободить пленника.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой его действия, — ответил Браумин, взмахнув рукой. — Как бы то ни было, ты считаешь, что он предал церковь, и тем не менее похоже, мой добрый брат Виссенти говорит правду. Иначе почему ты не хочешь, чтобы нас сожгли? Почему мысль о том, что мы разделим судьбу Джоджонаха, так страшит тебя?

Фрэнсис изо всех сил стремился сохранить спокойствие, но из этого ничего не получалось. Он задрожал, на лбу выступил пот.