Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19

Сальваторе Роберт Энтони

Фрэнсис промолчал, не сумев, однако, скрыть удивление при слове «традиция».

— Каждая традиция где-нибудь и когда-нибудь возникает, — лукаво заметил отец-настоятель. — Ты будешь жить здесь, в этом прекрасном поместье, и здесь же пусть обоснуются монахи, которые прибудут из Санта-Мер-Абель. Постарайся расположить к себе городских стражников. Обращайся с ними хорошо, поощряй их преданность, но ни при каких обстоятельствах не доверяй им ничего важного.

Когда отец-настоятель покидал замок, Фрэнсис, глядя в окно, провожал его взглядом с тем же самым выражением, какое было у Констанции Пемблбери этим

утром. И, видит бог, его решимость была ничуть не меньше, чем у этой амбициозной женщины.

Под стук копыт они покинули город через северные ворота — король Дануб, герцог Калас и сотня солдат Бригады Непобедимых.

Вслед за ними выехала группа, представляющая церковь Абеля. В центре ехал отец-настоятель, в том самом экипаже, на котором все еще можно было разглядеть дыру, оставшуюся от удара магического камня; как монахи ни старались, привести экипаж полностью в порядок они не успели. Со всех сторон Маркворта окружали пешие монахи во главе с Де'Уннеро, одетые в неприметные коричневые рясы.

Сразу за городскими воротами герцог Калас остановил Бригаду, дав возможность королю поговорить с Марквортом.

— Вы настаивали, чтобы мы поторопились, — сказал Дануб, с трудом сдерживая своего горячего тогайранского жеребца.

— Не смею спорить. — Отец-настоятель пожал плечами, как бы не понимая, к чему поднимать этот вопрос.

Король обвел взглядом монахов.

— Они что, рассчитывают угнаться за конями?

— Только если не решат опередить их, — ответил Маркворт.

Король вернулся к Каласу.

— Они воображают, будто угонятся за нами, — заявил он с кривой улыбкой. — Посмотрим, что из этого получится. В путь, да побыстрее!

Герцог Калас был счастлив лишний раз угодить королю и приказал солдатам пустить коней рысью.

Вслед за ними, делая немыслимо длинные прыжки, припустили и прошедшие специальное обучение монахи. Удивительно, но спустя полчаса они все еще шли с солдатами «ноздря в ноздрю».

Король бросал яростные взоры на Каласа, но тот лишь беспомощно пожимал плечами. Люди не способны бежать с такой скоростью столь долгое время! Судя по всему, сегодня они отмахают не меньше тридцати миль — многовато для коня и невозможно для человека; и уж тем более немыслимо, чтобы такой трюк удалось повторить на второй день и на третий.

В середине дня сделали короткий привал, чтобы перекусить, и снова поскакали; монахи отнюдь не выглядели усталыми и по-прежнему не отставали от всадников.

Когда на ночь разбивали лагерь, у короля и Каласа создалось впечатление, что солдаты и кони вымотались больше монахов.

— Это невозможно, — все время твердил Калас.

Король хотел возразить: «Тем не менее это так», но у него не было сил на споры.

А дело в том, что, повинуясь внутреннему голосу, отец-настоятель Маркворт использовал малахит, камень левитации. Со всеми удобствами расположившись в экипаже, он поддерживал мысленную связь со своими братьями. Он раздал нескольким помощникам куски малахита, и все вместе они добились того, что на бегу монахи почти ничего не весили. Когда наступила ночь, на ногах у них не было волдырей, а мышцы устали не больше, чем от обычной прогулки.

Вечером в лагере явное огорчение короля и его людей доставило немало удовольствия

отцу-настоятелю и Де'Уннеро. Поначалу Маркворт планировал, что монахи отправятся в путь верхом, но в церкви Абеля почти никто не владел этим умением, и в аббатстве Сент-Прешес не было даже конюшен. До Маркворта дошло, что, даже если он найдет для всех монахов коней, они ни за что в жизни не угонятся за великолепными жеребцами из Тогая. Тем более что солдаты Бригады Непобедимых были отличными наездниками.

И тут с ним заговорил тот самый внутренний голос.

Да, Дануб и Калас сели в лужу. Все великолепие солдат — роскошные латы, сверкающее оружие и могучие жеребцы — померкло перед тем, на что оказались способны босые монахи в скромных коричневых рясах.

ГЛАВА 35

ЗАПАХ ДОБЫЧИ

— Они уже совсем близко, — удивленно заметила Пони.

Впервые они с Колин заметили отряд короля Дануба и Маркворта два дня назад, далеко позади, но с каждым днем расстояние между ними заметно сокращалось. Женщины, конечно, не имели ни малейшего представления о том, что это за отряд, но удивительно было уже то, что такой большой воинский контингент уверенно нагонял их.

— У нас нет выбора, — ответила Колин. — Тебе хорошо, ты скачешь на прекрасном коне, доставшемся от Коннора. Но моя бедная лошадка долго не протянет. К тому же твой Полуночник может оказаться в Кертинелле.

Пони покачала головой. Она знала, что Элбрайн давно покинул город, ушел, по крайней мере, в Дундалис или еще дальше на север. Она бросила взгляд назад. Сейчас они с Колин всего на несколько часов опережали отряд. Ей не нравилась мысль о необходимости остановиться, чтобы дать кобыле Колин отдохнуть, а заодно и расспросить местных жителей — ведь их впоследствии, возможно, будут допрашивать. Однако лошадь Колин и впрямь была вся в мыле, к тому же потеряла подкову и хромала. Нужно раздобыть у местных другого коня, или очень скоро Колин придется идти пешком.

— Давай поищем кого-нибудь на опушке леса, — предложила Пони. — Крестьянина, который готовит поле к посеву или собирает дрова.

Колин не возражала, и Пони поскакала впереди, огибая сначала Ландсдаун, а потом и Кертинеллу с востока. Некоторое время они наблюдали за парой крестьян, которые рубили в лесу деревья, но потом услышали тарахтенье фургона и негромкое ржание коней.

Стараясь держаться среди деревьев, женщины поднялись на вершину невысокого холма. Вскоре на дороге внизу показался фургон. Его тащила пара коней, и еще пара была привязана сзади. Весело напевая, фургоном правил огромный человек с черными лохматыми волосами.

И на нем была ряса монаха церкви Абеля.

— Не вздумай только прикончить его, — прошептала Колин.

— Прикончить? — удивленно повторила Пони. — Я даже не знаю, кто он такой!

— Зато ты наверняка узнала его рясу, — ответила Колин.

Пони вздрогнула и повесила голову. Она не убийца; ей и в голову не придет убивать того, кто этого не заслуживает. Где, однако, проходит граница того, что она способна сделать, а что нет? Разве ей решать, заслуживает ли человек остаться в живых? Да, она ненавидит отца-настоятеля и убьет его при первой же возможности. Неужели это означает, что ненависть высосала у нее всю душу?