Демон против люфтваффе
Шрифт:
Глава двадцать первая. Ночное небо
В облачности мотор "Спитфаера" звучит как-то иначе — громко и сердито. Беспросветная муть за бронестеклом ночью особенно плотна и неприветлива, будто кабину закрыли чёрным колпаком для отработки навигации по приборам. В Тангмере спят, кроме полудюжины человек, выпустивших меня в одиночный полёт в попытке сделать то, что разок удалось в Испании — на истребителе, лишённом радара, отыскать в туманном ночном небе немца и подстрелить его.
13. Эксцентричные
До конца сентября крыло сделало полсотни самолётовылетов на ночной поиск, Бадер добился их прекращения, когда канадец и осси из последнего пополнения столкнулись в воздухе между собой. И я упросил босса разрешить одиночную миссию. По крайней мере, в своего не врежусь.
Туман и облачность — друзья и враги одновременно. Можно спрятаться, а можно потерять цель. "Юнкерсы" ночью летают без истребительного прикрытия, эскадрой, ориентируясь на штурмана ведущей машины, обязанного найти Лондон в любую погоду. Для этого самолёт спускается ниже облаков.
Очень существенное отличие от Испании — меня наводит диспетчер на основании радарных данных. "Спитфайр" четырнадцать секунд в минуту излучает сигнал "я свой". Любые другие непонятные предметы в облаках, даже ангел Господень, попади он в радиоволны, автоматически зачисляются в раздел "Люфтваффе", а бубнящий в наушниках голос задаёт мне курс и высоту, благодаря которым предстоит выбраться на расстояние визуального контакта.
Вылет совпал с дежурством одного фата из Вспомогательной авиации. О нём рассказала Мардж. Из тех, что непременно ездят на дорогих авто, носят сорочки с монограммами и подбивают мундир красным шёлком. Эдакий сэр из клуба военных джентльменов.
Он предпочитает нести службу, лёжа на кушетке, а с микрофоном мучается капрал — помощник, следуя ценным указаниям офицера, пребывающего в полудрёме. Получив упомянутые директивы по методу испорченного телефона, я выскочил в район, где теоретически шляются "Юнкерсы", в миле или ярде от "Спитфайра" — радарные маркеры совпали, и ни черта не увидел. Ниже облачности почти также темно, на земле погашены огни. В кабине мерцают приборы и горит оранжевый круг коллиматорного прицела. Без авиагоризонта вообще трудно понять — истребитель кренится, пикирует, кабрирует?
Вдруг что-то сверкнуло прямо и левее по курсу. Я чуть наклонил крыло… Есть! Коршуны бросились на Лондон. В небо ударили прожекторы, на земле появились слепяще — яркие всполохи от взрывов авиабомб, а под облаками брызнули вспышки зенитных снарядов. Днём после такого выстрела повисает чёрная клякса, а сейчас — миг и всё. Дым сливается с ночной теменью. Ничтоже сумняшеся, я газанул, опасаясь опоздать на праздник смерти.
По правилам и по здравому смыслу, истребителю
Надо отдать должное лондонским зенитчикам, в ту ночь они навесили на "Юнкерс" чудесный маркер — пламя из правого двигателя. Пока я испортил ему и второй, живучий гад отмахал от Лондона мили на три или четыре. В темноте хорошо видно, как пули, попавшие на обшивку под очень острым углом, не пробивают её, а соскальзывают в рикошете, высекая из бомбардировщика весёлые искры.
Мне его не засчитали! На Бадера надавил сам Кит Парк, убедив: покойничка надо записать артиллеристам для поднятия их боевого духа.
Но это на следующий день, а разыскивая во тьме посадочные огни Тангмера, я невольно представил подземелье нашего командования сектора, как его описала Мардж.
— Бомбардировщики разрушают Лондон!
С кушетки:
— Да, Дэвид. Это возмутительно. У нас есть свежий выпуск "Таймс"? Спасибо, Дэвид.
— Сэр, пилот Демон из 129 эскадрильи Тангмера атакует бомбардировщика.
Чуть позже:
— Он докладывает, что сбил "Юнкерс-88" в четырёх милях к востоку от Лондона, сэр!
— О'кей, Дэвид. Будьте любезны, пришлите мне чаю.
По поводу не очень корректного приказа "подарить" сбитого артиллерии ПВО вице — маршал лично прилетел в Тангмер, рассчитывая проявить тактичность, в итоге устроил мне выволочку. Кит Парк приземлился на "Харрикейне", зарулил на стоянку как простой смертный и вылез, одетый в белоснежный комбинезон без знаков различий. Я отсыпался, а наземный состав не знал Парка в лицо и принял его за очередного джентльмена из клуба, который решил поиграть в войнушку.
Высокое начальство изволило прогуляться к моему "Спиту", раскрытому до исподнего белья под нервными руками Митча, не успевавшего нормально отдохнуть из-за ночных инициатив шефа. Рядом колдовал оружейник, заталкивая в машину двадцатимиллиметровые снаряды авиационных пушек. Чтобы пополнить боекомплект, нужно отвернуть и потом закрутить какое-то космическое количество винтов, крепящих пушечные и пулемётные лючки крыла. Дальше состоялся диалог, намертво вписанный в фольклор КВВС.
— Что вы делаете, капрал? — спросил у него вице — маршал.
— …Вашу маму в туда — сюда, а что это напоминает?
Парк изобразил, что понял шутку юмора. Через полчаса в кабинете Бадера устроил мне разнос за никудышное воспитание личного состава. Я вытянулся по стойке "смирно" и горько пожалел о том, что не сработает стандартная фраза: нельзя ждать хороших манер от выходцев из колоний. Наш командир авиагруппы — сам такой, из Новой Зеландии.
На прощание он обещал "по достоинству" оценить, если я собью ещё парочку "Юнкерсов". Садись в "Харрикейн" и сам попробуй — ночью!