Демон ревности (Фиора и король Франции)
Шрифт:
– Их здесь уже нет, я отправил их на виллу Кастелло. Ну а что касается моих слуг...
– Ладно, забудем о них! Прикажи самым надежным из слуг подготовить закрытые носилки, которые будут сопровождать люди под командованием Саваджилио. Я увезу Карло к себе, во Фьезоле. Только Деметриос сможет вылечить его.
– Ты хочешь уехать сегодня вечером? Это же безумие! Народ возмутится, увидев эти плотно занавешенные носилки!
– Они не посмеют задать ни одного вопроса просто потому, что все знают, что я твоя фаворитка.
Подумав мгновение, Лоренцо подошел к ней, обнял Фьору и,
– Тогда мы сделаем лучше! – сказал он шепотом. – Саваджилио останется здесь, а я провожу тебя.
– Ты сделаешь это?
– А почему бы и нет? Все знают о наших отношениях, тогда что же мешает нам действовать открыто? По пути я могу услышать только шуточки относительно ночи, которую проведу с тобой. И не говори ничего! Вспомни о моем письме: каждая ночь без тебя мне невыносима...
Однако в эту ночь Фьора не была так счастлива, как в предыдущие. Она просто позволила любить себя, не отвечая на ласки своего любовника. Может быть, из-за того, что она не ощущала себя действительно раскованной. В соседней комнате, которая пустовала до сегодняшнего вечера, спал Карло, принявший снадобье Деметриоса. У него были сломаны ребра, не считая царапин на лице и голове. Но его присутствие стесняло Фьору, и умелые ласки Лоренцо не могли отвлечь ее от этой мысли.
Удовлетворив страсть, Лоренцо заметил, что никакие попытки снова возбудить ее не привели ни к чему, и он растянулся в кровати, упершись взглядом в балдахин, освещенный мягким светом.
– Тебе следовало сказать мне правду, – вздохнул он. – Ты не любишь меня больше.
– А я никогда и не говорила, что люблю тебя. Как, впрочем, и ты.
– Но мне кажется, что я доказываю свою любовь на деле?
– Нет. Ты доказываешь, что только желаешь меня, мое тело, но твое сердце при этом молчит, – заметила Фьора.
– Однако я ревнив, и несколько часов назад я чуть было не придушил этого несчастного.
– Неужели ты меня к нему ревнуешь? Ты же отлично знаешь, что между нами никогда ничего не было и быть не может! А может, тебя выводит из себя то, что он из рода Пацци?
– Может быть. Хотя он вызывает во мне скорее жалость. Но что ты испытываешь ко мне, Фьора?
– Честно говоря, не знаю. Но мне нравится твоя любовь. И мое тело тянется к твоему, когда ты приближаешься ко мне.
– Но не сегодня вечером, во всяком случае!
– Согласна. Но не следует сердиться на меня: день был трудным.
– А может, тебя стесняет присутствие Карло?
– Да, это так! Я испытываю какое-то странное смущение, словно мы были на самом деле женаты.
– Если бы дело заключалось только в этом! – воскликнул Лоренцо.
Вскочив с постели, он завернул Фьору в простыню вместе с несколькими подушками, несмотря на ее протесты. Выйдя из спальни, он спустился по лестнице, пересек вестибюль и побежал по саду, еще мокрому от дождя, к гроту, в котором Франческо Бельтрами нравилось когда-то уединяться в жаркие летние дни. В центре сада находился маленький фонтан с головой льва, из которого лилась вода, так успокаивавшая когда-то негоцианта. Лоренцо бросил подушки на траву и опустился на них вместе со своей драгоценной ношей.
– Вот, –
Фьора не смогла сопротивляться. Возбужденная пылкими ласками, она позволила страсти взять над собой верх.
На следующий день благодаря стараниям Лоренцо маленький грот, украшенный лилиями, атласом цвета морской волны и ковром голубых тонов, стал похожим на очаровательное любовное гнездышко. Их близость приобрела новый оттенок, и возлюбленные чувствовали себя словно в первозданном саду.
Как-то ночью, после душистой ванны, они предались любовным утехам в бассейне. Лоренцо насухо вытер Фьору и предложил ей глоток кипрского вина. Она отпила немного и протянула бокал своему любовнику.
– Мне стыдно, Лоренцо, – сказала она со вздохом. – Но я чувствую, что никогда не смогу расстаться с тобой.
– Вот и прекрасно, любимая. А зачем нам расставаться?
– Ты забываешь, что у меня есть ребенок, которого я не видела вот уже несколько месяцев. Мне так не хватает его!
– Я скоро пошлю за ним, – пообещал Лоренцо. – Я часто думаю о нас, и у меня в голове много планов. Я даже приказал, чтобы для тебя отремонтировали дворец Граццини. Ты будешь в нем жить вместе с сыном. Не говори мне нет! Я сделаю из твоего сына первого человека во Флоренции. Он будет богат, у него будет власть, и ничто не помешает ему служить со временем тому, кому он пожелает. Что же касается нас, мы будем всегда вместе, и я смогу окружать тебя заботой и любовью.
– Любовью? – недоверчиво переспросила Фьора.
– Конечно! Мне кажется, что она крепко соединила нас. Флоренцию скоро ждут мрачные времена, Фьора. А поэтому мне как никогда понадобятся эти счастливые минуты, которые ты даришь мне. Ты займешь в сердцах моих подданных место Симонетты, ибо их всегда тянет к истинной красоте. Им кажется, что Флоренция не может быть блестящим городом, если в нем нет женщины потрясающей красоты. Не тревожься ни о чем, я займусь всеми вопросами. Только вместе мы победим этого проклятого папу, который желает нашей погибели.
Сикст IV действительно начал боевые действия. В своем послании от первого июня 1478 года он отлучал от церкви Лоренцо, «рожденного в беззаконии», главной виной которого было, по его мнению, то, что он все еще был жив, а также приоров сеньории, в которых вселился дьявол, взбесившихся словно злые собаки, ибо они осмелились повесить епископа перед своими окнами.
Лоренцо воспринял эту новость не моргнув глазом. Громы и молнии, которые метал недостойный папа, не трогали его. Он просто отправил в Сьенну в сопровождении надежных людей молодого кардинала Риарио, пребывавшего в ужасном состоянии после убийства, совершенного в соборе. Это, однако, не успокоило папу римского. Флорентийцы получили приказ выдать Лоренцо де Медичи церковному суду, перед которым он должен был отчитаться в своих преступлениях. Но все это было напрасно. Народ не желал больше слушать приказов папы. Он решил единодушно объединиться вокруг своего господина, разделив с ним горе по случаю смерти его брата Джулиано, бывшего самым очаровательным человеком в городе, умевшим красиво и весело пожить.