Демон ветра
Шрифт:
Психический срыв являлся не тем попутчиком, с которым следовало пускаться в дальнейший путь. Мобилизовав волю, Сото постарался унять разгулявшиеся нервы, но животный страх исходил из глубин сознания и контролю не поддавался. Страх требовалось изгонять другими способами, и самый действенный из них – поскорее приступить к делу, при мысли о котором как раз и начинали опускаться руки. Однако подобное было осуществимо только после наступления темноты.
Тогда Сото применил другое средство. Он повернулся лицом к возвышающемуся на вершине холма Стальному Кресту и принялся не отрываясь глядеть на его цепляющую небеса далекую вершину. Пристальное созерцание монументального сооружения обязано
И впрямь помогло. Приступ страха миновал так же внезапно, как и начался. Дыхание успокоилось, сердцебиение вернулось в норму, дрожь унялась. Сото не знал, повторится ли нервный срыв в дальнейшем – не хотелось бы. Особенно там, куда каратель направлялся…
Сумерки продолжали сгущаться, и на небе зажглись звезды, дрожащие, будто бы их тоже что-то пугало. «Пора», – вздохнул Сото, после чего несколько минут массировал затекшие от длительной неподвижности ноги. Закончив разминку, он выглянул из кустов, осмотрелся, взвалил на плечи ношу и покарабкался на холм, по дороге изгоняя из мыслей остатки страха. Дыхание вновь участилось, только теперь не от волнения, а от обычной физической нагрузки. К такому стрессу Мара было не привыкать. Он энергично взбирался вверх, и ему даже не верилось, что томительный период ожидания наконец-то завершился…
Имевшейся у карателя информации было более чем достаточно, но именно это его и настораживало. Встречу с бывшим служащим дворцовой оранжереи иначе, как счастливой случайностью, назвать было сложно. Сото в случайности не верил, хотя допускал, что они порой происходят. Слова спившегося ботаника имели притягательный сладковатый аромат, настолько сильный, что у Мара просто не оставалось выбора, как последовать в указанном направлении. Не воспользоваться обнаруженной лазейкой представлялось ему откровенной глупостью.
Однако карателю не однажды доводилось видеть, как лавочники и трактирщики отлавливают мух, развешивая по помещению вымазанные медом листки бумаги. Заманчивый рассказ Оскара испускал именно такой медовый запах, и пусть даже вел этот запах не к западне-липучке, верить пропойце до последнего слова Сото не собирался. Из услышанной истории он почерпнул лишь самое необходимое – то, что, по его мнению, больше всего походило на правду.
Путь во дворец для несгибаемого Мара лежал не через тесный пролом в стене и устилающие его дебри колючей пакли. Говоря по существу, такой дороги были достойны лишь грязные воры да наемные убийцы. Они заботились о своей шкуре и путях отхода. Благородному карателю, ищущему славной смерти и настроенному на последний бой, недостойно было думать о бегстве. Поэтому и путь, по которому он собрался идти на встречу со смертью, должен быть особый, исключающий даже малейший шанс к отступлению.
Сото знал такую дорогу. Она вела лишь в одном направлении, и пройти по ней было дано не каждому. По крайней мере, Мара никогда не встречался с людьми, которым было под силу такое. Каратель имел все основания считать, что он – единственный, кто в Святой Европе отважился ступить на этот опасный путь. Правда, настолько далеко в своих путешествиях по нему Сото еще не заходил.
Перед тем как разобраться с последними земными делами и обрести полную
В Святом Писании говорилось, что великий мученик Христос ходил по воде. Если бы Сото когда-нибудь встретил Иисуса, он бы рассмеялся ему в лицо: какой никчемный трюк – пешком по воде! Любой желающий может сесть в лодку и передвигаться по воде, причем с гораздо большей скоростью. Умел бы Христос летать по воздуху, тогда, глядишь, и заслужил бы уважение Сото Мара, а так…
В отличие от миролюбивого Иисуса воинственный Сото мог похвастаться подобным умением…
Искатели Луис Морильо и Лоренцо Гонелли сидели на крыльце и вели неторопливую беседу. Воскресный день близился к закату, завтра предстояли тяжелые раскопки, поэтому никто из них сейчас не выискивал для себя работы – обычный размеренный отдых перед очередной трудовой неделей. Тема их беседы в основном касалась тренировки, которую Луис Морильо завершил час назад. У желающего овладеть искусством рукопашного поединка ученика накопилась масса вопросов к Учителю, а тот, как всегда, пытался дать на каждый из них емкий ответ. И, как всегда, почти безуспешно.
Из-за хижины слышался веселый детский гомон – там играл с друзьями сынишка Лоренцо, маленький кучерявый Себастьян. Внезапно смех сменился огорченными криками, и дети принялись наперебой дразнить кого-то из своей компании неуклюжим растяпой. Спустя пару минут к Лоренцо и Луису подбежал насупившийся и шмыгающий носом Себастьян – по всей видимости, упреки товарищей предназначались ему.
– Папа! – обиженно прогнусавил он. – Он опять на дереве застрял! Я все делал так, как ты учил, а он все равно меня не слушается!..
– Не дадите вы мне сегодня покоя! – обреченно вздохнул Лоренцо, покосившись на Луиса. Слова старшины явно предназначались и ему. – Сынок, я же предупреждал, чтобы вы играли подальше от деревьев. Думаешь, охота папке каждый час изображать перед вами обезьянку? Идите, займитесь чем-нибудь другим. Завтра принесу лестницу и достану.
– Ну, папа! – не унимался Себастьян. – В последний раз! Ну пожалуйста!..
– Так уж и быть, уговорили, мелочь босоногая, – пробурчал Лоренцо, вставая с крыльца и направляясь вслед припустившему впереди него сынишке. – А впрочем… – он обернулся к Луису, – идем-ка со мной. Не полезу я больше на это дерево.
Причиной большого переполоха детворы являлся воздушный змей, зацепившийся за верхние ветки невысокой ольхи. Ветер шевелил листву, и змей трепыхался на запутанной нити, будто угодившая в силок птица. Без лишних напоминаний Луис вскарабкался по ветвям к бумажной игрушке, сочувствуя при этом упитанному старшине, не единожды проделавшему сегодня нелегкий даже для ловкого юноши путь.
Нить запуталась основательно, и верхолазу не оставалось ничего другого, как только разорвать ее, после чего сбросить змея на мягкую траву и спускаться обратно. Детвора сопровождала его триумфальный спуск восторженными возгласами.
Лоренцо откусил зубами от змея обрывки нити и, взяв протянутую Себастьяном катушку, принялся привязывать к злополучной летающей игрушке новую нить.
– Давно хотел задать тебе один вопрос, – начал было Луис и увидел, как после этих слов глаза наставника умоляюще закатились вверх.
– Может, хватит на сегодня вопросов? – упавшим голосом попросил старшина общины. – Должен я отдохнуть в конце концов или нет?
– Это – последний, – пообещал Луис и с улыбкой подумал, что похож сейчас на малолетнего Себастьяна, давно усвоившего, что отец попросту не умеет противиться настойчивым детским просьбам. – Почему эта штука летает? Ведь обычный лист бумаги никогда не будет держаться в воздухе так долго и ровно.