Демон воздуха
Шрифт:
Мы находились в тесной, абсолютно пустой комнатенке. Здесь не было ничего, кроме одного предмета, который Лев, по-видимому, и собирался мне показать, — огромного деревянного сундука, стоявшего на полу посреди помещения.
— Что это? — спросил я с подозрением.
— Открой.
Крышка оказалась гораздо тяжелее, чем у тех плетеных сундуков, к которым я привык. На первый взгляд под нею не было ничего примечательного — только несколько старых одежек и еще парочка каких-то незнакомых мне предметов.
— Одежда? — удивился я. — Это что же, император хочет,
— Подними ее, — раздраженно произнес брат. — Подними и пощупай, тогда увидишь.
Поверх всей этой кучи лежала какая-то одежда наподобие женской, только с длинными рукавами и воротом как у жрецов и имперских посланников, когда они облачаются для особо торжественных случаев. Одежда эта была белая и расшита каким-то неизвестным мне узором, который, как я заметил даже при тусклом свете факела, сильно выцвел. Но не покрой и не этот узор насторожили меня, а ткань — тончайшая, почти невесомая, она прямо-таки ускользала сквозь пальцы, но когда я попробовал натянуть ее, то обнаружил, что она прочнее любой ткани, когда-либо оказывавшейся в моих руках.
— Ну? И что думаешь?
— Получше хлопка будет. — Потрясенный этим открытием, я почтительно положил ее на место и захлопнул крышку сундука. — Получше хлопка!
— Этот сундук выбросило на сушу на восточном побережье Божественного Моря несколько лет назад. Большую часть вещей из него Монтесума раздарил владыкам городов Тескоко и Тлакопана, ну а это оставил себе.
Пальцы мои еще чувствовали ткань, которую я только что щупал, а в голове крутился недавний разговор с Монтесумой.
— Император упоминал о чужестранцах с островов в Божественном Море, бледнолицых бородатых людях. Не их ли это вещи? — Я теперь уже начинал понимать, что так встревожило императора, — уж больно неземной вид был у этой невиданной ткани.
— Их. Эти и другие. Вот, посмотри. — Крышка сундука снова со скрипом открылась, зловеще нарушив тишину пустого пространства, и Лев вытащил что-то из него. Это был продолговатый узкий предмет, поблескивавший в свете факела.
— Какое-то оружие! — воскликнул я.
Предмет оказался чем-то вроде меча, разве что сам клинок был не из закаленной древесины, обрамленной по краям острым обсидиановым лезвием, а из цельного куска металла, немного похожего на серебро, только более тусклого и твердого.
— Покрепче бронзы будет, — заметил мой брат. — Помнишь, что сделали с нашими войсками тарасканцы несколько лет назад при помощи своих бронзовых мечей и копий? А теперь представь, как бы воевали наши воины, если бы имели оружие из такого вот металла, а не из древесины, кремния и обсидиана!
— А наши торговцы! Как бы они поживились, продавая такую вот одежду! — прибавил я, кивая на открытый сундук. — Ведь император это имел в виду?
— Он имел в виду, что те, кто обладает такими вещами, должны быть подобны богам, — бесстрастно заметил мой брат, опуская меч, но не расставаясь с ним. — А с богами, как известно, не шутят. По дошедшим до меня слухам, эти чужестранцы приплыли из-за Божественного Моря на лодках размером
Голос его задрожал. Лев всегда был набожным — слишком набожным даже для ацтека, — и этот разговор о богах вызывал у него трепет.
— Я так понял, он повелел устроить облаву на этих пропавших колдунов, — сказал я. — Чтобы они могли поведать ему, кто такие эти чужестранцы и что с ними делать.
— Более того, Монтесума считает, будто один из этих бледнолицых чужестранцев может быть самим Кецалькоатлем, вернувшимся, чтобы снова воцариться здесь.
Вот теперь я понял, что вызвало у императора такую озабоченность и желание во что бы то ни стало разыскать колдунов. И я понял, откуда взялся его страх, который я почувствовал даже через деревянную ширму.
Когда-то очень давно все земли, нынче принадлежащие Монтесуме, находились под властью тольтеков. Они прошли поистине удивительный путь развития, и всем самым лучшим вещам — искусству рисования, поэзии, изготовления изделий из ярких перьев тропических птиц и художественной обработки драгоценных металлов — мы, ацтеки, научились у них. Их кровь текла в жилах наших правителей даже после того, как их последний вождь Кецалькоатль — человек, носивший имя нашего бога, Пернатый Змей, — окончил свое правление, уплыв по Божественному Морю на восток к землям майя. По слухам, он должен был когда-нибудь вернуться и потребовать трон у своего потомка, императора Мехико.
Если Монтесума думал об этом, то он не просто надеялся выяснить, кто такие эти загадочные заморские дикари и чего они хотят. Его страшила мысль, что его предок намерен вернуться и, если понадобится, призвать к ответу за его правление. И от колдунов он хотел только одного — чтобы те предсказали ему его собственную судьбу.
— Ну? Теперь-то понимаешь? — продолжал мой брат. — Монтесума боится за свою жизнь, он считает, она под угрозой. Он и так-то был перепуган, если отправил этих колдунов в темницу. Но представь, что творится с ним теперь, когда они оттуда исчезли, будто испарились сквозь прутья клетки. — Его речь была взволнованна; мне оставалось только гадать, как он должен трястись за свое положение, зная, на что способен император. — Если выяснится, что они могли использовать для бегства магию…
— С трудом верится, — задумчиво произнес я. — Конечно, на свете существуют люди, умеющие оборачиваться по желанию птицами или зверьми. Но таких людей мало, а большинство колдунов — мошенники. Они просто используют множество дешевых приемов, одурачивая доверчивых людей. Например, излечивают больного, якобы высасывая какой-то камень из его тела. А на самом деле такой лекарь скорее всего держит во рту камень наготове и нарочно кусает себе щеку, чтобы все увидели, какой тот был окровавленный. Все их колдовство делается примерно таким способом. Конечно, эти люди, может, и улетели, но пока я не увижу перьев на полу темницы, я буду думать, что они ушли оттуда на своих двоих.