Демон. Расплата за ошибку
Шрифт:
Глава 11
Раттимир Винтр
за несколько часов до произошедших событий
Меня что-то резко выдернуло из сна. Необъяснимая тревога сжала внутренности стальными обручами и не желала отпускать. Сердце взволнованно колотилось в грудной клетке, и взять взбесившийся орган под контроль не получалось никак. Я ощущал: произошло нечто ужасное. То, что исправить одним заклинанием не выйдет.
Где Надин? Я нахмурился, пытаясь вспомнить, почему она резко оставила меня вдвоем с дочерью. Хотя до этого я видел, как она опасалась любого моего жеста или неверного слова
Воздух с хрипом вырвался из легких, как будто я только что совершил пробежку. Кровь все быстрее и быстрее текла по венам, разгоняя пульс до максимума.
Внутреннее беспокойство не желало покидать разум. Я резко сел на кровати, ладонями потирая лицо. Снова и снова делал глубокие вдохи, пытаясь обрести необходимую трезвость мышления. Нужно найти Надин. Как только почувствую ее поблизости, уверен, обрету равновесие.
Движение рядом напомнило, что я уснул рядом с дочкой. Илария сладко сопела, подложив под щеку ладошку. Ее темные бровки тоже были нахмурены, пальцы другой руки сжаты в кулачок. Что тебе снится, моя крошка?
Волна нежности чистым потоком омыла тревожное сердце. Как странно я себя ощущал. Дочка. Моя маленькая девочка. В этом крошечном существе теперь сосредоточен весь мой мир. Было так странно осознавать, что это я и Надин создали Иларию. И пусть с дочкой мы провели пока мало времени, я уже видел в ней свою кровь. Умная, пытливая, догадливая, подозрительная: она показывала нрав рода Винтр. А еще я с удивлением обнаружил в ее внешности свои собственные черты… Об этом сказала даже мама.
Можно ли кого-то любить настолько сильно и беззаветно? Можно. Если это твоя крошечная принцесса, часть тебя.
Но и от моей любимой женщины в ней было очень много. И, наверное, я не совру, если с гордостью скажу, что живой характер, желание быть постоянно в нескольких местах сразу, а еще филигранная хитрость, и, конечно же, красота, принадлежали полностью Надин. В каждом движении дочери я видел мою прекрасную ведьму.
И только лишь одно «но» омрачало наше постепенно сближение. Доченька мне не доверяла. Но мог ли я винить в этом ее? Меня не было рядом, когда она росла. До сих пор в ушах звучали ее слова о другом папе. Хотелось от души чертыхнуться. Но никто и ничто не заставило бы меня потревожить покой собственного ребенка.
Когда Надин вышла из комнаты, мне достался хмурый недоверчивый взгляд и недовольное: хочу бабушку. Благо Надин обладала куда большей прозорливостью и позаботилась о том, чтобы мать побыла с нами какое-то время. До появления этой маленькой ведьмы я и не подозревал, что значит, когда на твои плечи ложится целый мир. В академии у меня были подопечные и за каждого из них я нес ответственность. Но… Это другое. Когда в твоих объятиях спит крохотная, беззащитная частичка тебя самого — все становится совершенно иным. Я хотел стать больше в несколько тысяч раз и заслонить нашу с Надин крошку от всего на свете. И тогда никто не посмел бы даже на миллиметр приблизиться к ней, чтобы причинить зло.
Илария пошевелилась во сне и перевернулась на другой бок. Поначалу я замер каменным изваянием, одновременно желая и боясь ее пробуждения. А после, когда понял, что дочь еще какое-то время будет во власти сна, укрыл ее одеялом и аккуратно поднялся
Тело болезненно ныло. Давненько я не простывал. Демонам в принципе не свойственно болеть. Но в моей семье за последние несколько лет уже привыкли к таким моим недугам. В первый раз, когда меня свалило, мать знатно перепугалась. И, возможно, я не придал бы значению тому факту, что со мной происходит нечто странное, если бы не бабочка, которая появилась на шее. Когда я поинтересовался у матери, она сказала, что слышала от бабушки о таком проявлении якобы родовой магии. Что вреда этот знак принести не должен. А раз уж родительница не била тревогу, то и я посчитал этот символ не несущим опасность.
Открылась дверь и я затаил дыхание, представляя, как в комнату войдет моя ведьма. Но с разочарованием осознал: пришла мама. Она с беспокойством подошла к Иларии и осторожно потрогала ее лоб. Слава Богам, температуры не было. А затем она посмотрела на меня и кивнула в сторону двери. Понятно. Она хочет поговорить.
Мы на цыпочках вышли в коридор, оставляя дверь чуть приоткрытой, посколько Лари могла проснуться в любой момент. Я не хотел, чтобы дочь подумала, что ее бросили.
— Как ты себя чувствуешь? — мама нерешительно потянулась рукой, чтобы так же дотронуться до моего лба, но в последний момент передумала.
Я смотрел в родные глаза и читал в них заботу, переживание и… упрек. Да. Мама тогда ругала меня, как малолетнего пацана за то, как я поступил с Надин. Удивительно, но родительница по-настоящему восхищалась моей неугомонной ведьмой. Помню, они как-то провели день вместе. Мать потащила ее по магазинам, уверенная, что Надин отнесется к этому, как к развлечению. Но только не учла она одного: Надин было далеко до наших демониц. Когда мои женщины вернулись домой, в глазах родительницы читался немой восторг. Оказывается, Надин привела ее на ведьминскую барахолку.
Госпожа Винтр, как истинная леди, всегда обходила стороной такие места. Тем более, что сама демоница. Но побывав там однажды вместе с правильной ведьмой, стала заглядывать туда по нескольку раз в месяц. Даже когда в моей жизни не стало Надин, мама не оставила заведенную традицию. Помню, даже отца туда водила. И каждый раз, что-то приносила с барахолки домой.
В жизни моей матери Надин стала дочкой, пусть не идеальной по меркам демонов, но той, кому она отдала свое сердце. После нашего расставания мать практически отказалась от меня, сказав при этом: «Мне жаль, что я вырастила труса, неспособного оценить дар истинной любви. Не смей приводить ко мне на порог очередную шлюху». И это тоже было от Надин. Раньше мама никогда не стала бы высказываться столь прямолинейно. Теперь же она готова была плевать на все условности.
Мы смирились с тем, что есть в жизни друг друга. И даже Наташа не смягчила мамин гнев. Холод и решительность тогда часто читались во взглядах матери, направленных на меня. А теперь я снова видел тепло в ее глазах. Будто только сейчас она заново училась любить собственного сына.
— Нормально, мам, — я взял ее руку и приложил к собственной щеке. Мгновение замерло между нами. Глаза самой близкой демоницы заблестели от слез.
— Раттимир, я… — начала было она. Но я не дал ей договорить, просто прижал хрупкую женщину к груди.