Демонология Сангомара. Часть их боли
Шрифт:
Тяжелая вуаль тогда окутывала Филиппа все плотнее и плотнее, и он почти чувствовал, как становятся неподъемными его руки, ноги. Картины прошлого проносились перед ним, начиная от роли пажа для старого графа Тастемара и заканчивая собственными попытками переломить одиночество. Он все чаще думал над тем, какой выбор сделал из предложенных Горроном исходов. И все яснее ему открывалось, что столь несвойственная ему горячность и порывистость были порождены не иначе, как состоянием, которому подвергся перед смертью и его предшественник – Ройс. Все больше в нем крепла уверенность, что к тому, что произойдет,
* * *
Обмен случился на Саммамовку, день в день. Как только забрезжил рассвет, из дубовой зеленой рощи показалась повозка. Повозка была закрыта темным полотнищем. На облучке сидел человек с холодными глазами, а справа от него ехал тот самый аристократ в шляпе с желтым пером, не сильно отдаляясь. В хвосте был еще один верховой в качестве сопровождения.
Наконец, все въехали в ворота, а через них – ко входу. Два помощника сами и безо всяких разговоров спешились. Они стащили грубый льняник, и он с шумом упал на брусчатку перед донжоном. Подошли замковые слуги, которые принялись помогать с содержимым повозки: девятью мертвецами, завернутыми в южные расписные одеяла и потому сокрытыми от глаз. Мертвецов взвалили на плечи и медленно понесли по светлым коридорам, ибо ко дню обмена на крюки подвесили зажженные фонари, чтобы указать гостям путь сквозь старый мрак.
Аристократ двинулся следом, не переставая искать глазами хранителя карты.
Филипп же уже направлялся к месту назначения, уронив руку на перевязь с мечом. При переходе в другое крыло он снял с железного крюка горящий фонарь и пошел дальше уже с ним. На его худое старое лицо падал дрожащий свет. Перед дверьми в зал вереница из слуг и гостей встретилась с появившимся из другого коридора графом. Филипп и аристократ в шляпе посмотрели друг на друга, как готовые к решающей схватке непримиримые враги, затем вместе вошли внутрь. Там уже торжественно усаживался в резной трон Летэ, поправляя свои широкие рукава, открывающие полные белые руки.
Тела укладывали напротив трона, в ряд. Пока это происходило, Филипп глядел на замотанных в одеяла мертвецов, а на него самого пристально глядел Гаар. Точнее, глядел на его руку, лежащую у сердца, где должна быть карта. В зал внесли еще источники света, расставили на столы – чтобы угодить гостям, которые мало что видели.
Аристократ вышел вперед и сказал:
– Девятеро. Девятеро, как было обговорено.
– Я должен убедиться, что все они – старейшины, – глухо ответил глава.
– Снимите! – приказал Гаар своим людям.
Помощники склонились сначала над одним, высвобождая его от спутывающих тело, как кокон, многослойных одеял. Все увидели смуглого красивого юношу, с красным оттенком кожи и длинными, до плеч, кудрями. Он был мертв, а у его губ лежала белая засохшая пена. После приказа один из замковых старших слуг подошел, опустился перед ним на колени и припал к запястью. Затем оторвался и кивнул – кровь принадлежала бессмертному.
– Почему у него нет на теле ран? – спросил Летэ.
– Яд.
– Яды нас не берут…
– Мало вы знаете об этом мире, – усмехнулся аристократ. – Это Белая Роза, сильная передозировка которой вызывает мучительную смерть без видимых повреждений. А большего вам знать не надо!
Слуги же уже сняли одеяла со второго трупа. Там тоже лежал смуглый мужчина, сильно старый, имеющий полностью посеребренные годами волосы, вьющиеся проволокой. Костюм его был чуден, красочен и принадлежал западному эгусовцу, однако ни Летэ, ни Филипп в деталях южных одежд не разбирались. У губ этого мертвеца также лежала белая пена, высохшая и похожая на цветочный рисунок.
– Почему эти такие смуглые? – свел брови на переносице Летэ, пока слуга пробовал кровь второго. – Разве вампиры были рождены из южных племен?
– Нет, – ответил аристократ. – Просто эти отец и сын некогда были людьми. На юге не придерживаются застарелых обычаев передачи бессмертного паразита обязательно вампиру.
Затем последовало третье тело. То был уже типичный среднеземельный аттан в легких штанах и рубахе. На шее у него висела затянутой удавка, он не мог вдохнуть ни единого глотка воздуха – оттого и лежал, как усопший, но готовый очнуться от сна в тот же миг, как только смерть ослабит хватку. Следующий за ним, четвертый, снова оказался южанином с потемневшей под солнцем кожей, и губы его также были измазаны некой смертельной Белой Розой.
Филипп напряженно рассматривал еще укутанные тела, стоя в стороне и держа в руке пылающий фонарь. Ненадолго он почувствовал на себе взор, поднял глаза и увидел обращенное к нему бледное лицо аристократа. Аристократ глядел на него из-под шляпы, где качалось желтое шикарное перо, и победоносно улыбался. Нахмурившись, граф снова вперился в привезенных мертвецов.
Слуги с упоением вкусили крови пятого бессмертного.
Затем перешли к шестому, склонившись…
Седьмой тоже оказался южанином.
Восьмой был не Генри и не Уильямом, а потому граф сжал губы, устремив вопросительный взор уже на главу совета. Тот, однако, сделал вид, что все идет, как должно, и только продолжал обнимать толстыми нежными пальцами подлокотник своего деревянного трона. А когда прислуга с помощниками потянулась к последнему мертвецу, замотанному в желто-оранжевое одеяло с вышитыми ромбами, тут уже и граф, и аристократ скрестили свои взгляды, будто клинки, в решающем немом поединке.
Одеяло начали неторопливо разматывать, обнажив сначала босые белые ступни, затем нижнюю часть тела нагого мужчины, пока не подошли к плечам.
Филипп из-под бровей глядел, как лицо мертвеца освободилось от стягивающих оков покрывала. Это был не Уильям… К последнему трупу склонились сразу несколько слуг, впиваясь клыками в побелевшие от смерти запястья. А граф посмотрел на Летэ с затаенной злостью.
– Где Уильям?
– Девятеро, как мы договаривались! – вмешался аристократ, перебив. – Карту! – и он повелительно протянул руку к графу.
– Сир’ес, где Уильям? – глухо повторил граф.
– На благо родного клана, Филипп, время от времени должно приносить определенные жертвы. Об этих жертвах мы не забудем и всегда будет чтить их. Это как кровь, что насыщает жилы клана, вливает в них силы для последующей жизни… – покровительственно отозвался Летэ. – Ты тоже претерпевал трудности – и теперь они окончились. Как окончилась и твоя роль стража карты. Передай ее, Филипп.