Демонстрация силы
Шрифт:
В другой ситуации Школьник мог изменить стиль и дать иное определение группе Блинкова. Например, ее образ – это симбиоз образа террористического сегодня и лихого (бандитского) вчера. Судить же о качестве проведенной ими операции нужно по реакции руководителя.
А вообще министр обороны мог бы и потерпеть, подумал Школьник. Хотя бы до обеда. К этому времени ситуация могла полностью проясниться. Адмирал назвал министерское недержание интригой. Люди не хотят готового результата, их интересует еще и промежуточный итог. Им интересно следствие. «Думают как-то технологически», – подвел итог своим рассуждениям Школьник.
Хургада –
Камиль вернулся из городского управления полиции, находящегося в этом же районе, и, окунувшись в прохладу, которую хранили стены его дома, едва не поменял решение принять ледяной душ. В душных помещениях управления можно было выбивать любые показания, не прибегая к другим мерам физического воздействия. Там с ума можно было сойти. И сходят, был уверен Камиль.
Он сделал больше. Миновав гостиную и выйдя через застекленную дверь во внутренний дворик, он быстро разделся, бросил одежду на шезлонг и кинулся в бассейн. Вода, постоянно поддерживаемая автоматической системой в восемнадцать градусов, перехватила дыхание. Камиль приподнял руки и с детским восторгом рассматривал крупные мурашки, так, словно это было какое-то чудо и он впервые видел их. Даже озорно рассмеялся. Нырнул, достав руками до дна, и быстро поплыл к противоположной стене. Оттолкнулся от блестящего кафеля и заспешил в обратную сторону. И лишь в середине бассейна он поднял голову из воды и глотнул воздуха. Под водой он находился больше минуты.
Выбравшись из бассейна по металлической лесенке, Камиль набросил на плечи махровый халат, принял от подоспевшей служанки фруктовый коктейль и телефонную трубку, устроился в шезлонге в тени тента.
– Принеси кофе, Камила, – попросил он служанку.
С минуты на минуту раздастся телефонный звонок, и Хакима известят о первых результатах расследования. В первую очередь он ждал известий из рыбачьего поселка близ Набки. Собственно, почему я должен ждать? – задался Камиль законным вопросом. Он набрал номер и передал короткое распоряжение:
– Хозяина лодки привезите ко мне.
Нажал на кнопку, прерывая разговор. Мысленно дополнил: «А уж я решу, передавать ли его полиции, коронерам, или отпущу на все четыре стороны».
Эту ночь Махфуз Али не сомкнул глаз. Он едва не нарушил договоренность между ним и ювелиром: несколько раз порывался связаться с каирским воротилой. Просто предупредить его, что, возможно, через неделю… Но всякий раз опускал трубку на рычаг.
Бутылка виски, открытая поздним вечером, к утру оказалась пустой. Махфуз присаживался то за стойку, то за столик, пытался найти ответы на мучившие его вопросы.
Махфуз во всем доверял Джебу. Он видел в нем большого эксперта по части морских диверсий. Он ни у кого не брал права на ошибку, по-восточному мудрено размышлял хозяин рыболовецкой конторы. Он деловой, щедрый, сильный, дерзкий, закрытый. О человека с такой характеристикой можно обрезаться.
Он дал шутливую гарантию на два года. Но его обещания превратились в натуральные посулы: рыбак расслышал ровный гул подходившего к причалу катера. Так точно, мягко и сильно не работала ни одна лодка Махфуза.
Он остался на месте. Взял бутылку и с горечью потряс ее над стаканом. Потянулся к стойке и взял непочатую. Когда
– Хотите выпить?
– Не сейчас и не с тобой, – ответил один из гостей – в потертых джинсах «Lee» и майке с короткими рукавами. – Тебя зовут Махфузом? – спросил он.
– Да.
– Собирайся, поедешь с нами.
– Мне собраться – только кепку повернуть. – Махфуз искренне удивился своей смелости. Его потряс тот факт, что он не оробел перед могучими гостями, словно вылезшими из волшебной лампы. Он повернул кепку козырьком вперед и встал с места.
Он шел чуть враскачку, широко расставляя ноги, а полы его серой безрукавки развевались на легком ветру. Его провожали полтора десятка рыбаков и рабочих его конторы. Они столпились на пирсе и смотрели на человека, который на протяжении многих лет давал им работу. Не хватило нескольких мгновений, чтобы тихий ропот рыбаков не перерос в гвалт. Возмущенная буря разразилась на пристани, а потом и в баре – когда Махфуз уже был далеко от поселка.
«Я знал, что на яхте нет контрабанды». Эти слова человека, оставившего на стекле метку JB, словно он был ди-джеем, а не морским разбойником, не отпускали Камиля ни на минуту. Он забыл о них разве что в бассейне, где на него вместе с прохладой обрушилась необъяснимая ребяческая радость, как предвестник еще более светлого чувства. Нечто подобное Камиль испытал на втором курсе университета. Он влюбился в однокурсницу, киприотку Лизу с красивой фамилий Кашриэль. Камиль не относился к робкому десятку и тем не менее долго не решался на красивый по-восточному штурм вожделенного объекта, исповедующего ислам. Понимал, что его нерешительность и молчаливость бросаются в глаза как Лизе, так и остальным студентам. И чем дольше происходила эта безмолвная осада, тем больше он злился на себя.
Камиль лукавил перед собой. Именно голубые воды бассейна родили счастливые воспоминания, и они касались только двух людей: его и Лизы. Ночь. Розоватый свет светильников щадит глаза, бросает алые отблески на воду. И где-то на границе двух божественных тонов – она. Не нагая, а вызывающе голая, с распущенными волосами русалки; они нежными водорослями обрамляют ее лицо, ложатся на плечи и струятся по легкой водяной ряби. Они кажутся зелеными, принадлежат не земной девушке, а ведьме.
Камиль улыбнулся. Он часто представлял себя, раздевающегося на краю бассейна, колеблющегося над последней деталью: снимать плавки или нет. В тот раз он сделал все так, как было запланировано омолодившейся природой. Он кинулся в воду в одежде, в два широких маха сократил дистанцию и заключил Лизу в объятия. Они занимались любовью в воде. Лиза сжимает блестящие поручни, ее крепко сцепленные пальцы еще крепче сжимают сильные руки Камиля. Он будто боится упустить ее, ставшую в эту ночь безумно дикой, как сама природа. Следующей ночью они снова встретились в бассейне, потом еще и еще. После Лизы не стало…
Камила принесла очередную чашку кофе, рюмку коньяка и свежую прессу. Хаким выпил обжигающий напиток, глубоко затянулся сигаретой. С трудом отогнал воспоминания и с еще большим трудом заставил себя настроиться на размышления о странном поведении Джеба.
Он знал, что на яхте нет контрабанды. Что бы это значило? Тогда какого черта он взял дрифтер на абордаж! В конце концов эта фраза обязана стать ключевой. Во всяком случае, таковой она является для Джеба, наверное, предвидевшего реакцию Камиля, на роскошной яхте которого пираты искали либерийские алмазы. Это даже не пираты, а уроды натуральные. Камиль не дурак, он увидел работящие руки, которые в сочетании с дурной головой смотрелись паршиво и даже комично. И где найти правду между этими противоречиями? Может быть, она облачена в тонкий намек: «Я знал, что на яхте нет контрабанды»?