Демонтаж
Шрифт:
Это время названо мной Временем Великой Апатии. Я был не нужен им, они - мне.
Ложь.
– Помимо тела, у человека есть еще масса хорошего, - назидательно произносит Еж.
– Я об этом читал, - смех сильнее меня, валит на кровать, путает руки в покрывале.
– Очень красиво написано, но не работает.
– А сколько раз ты проверял?
– Было два случая раскрытия карт, оба летальных. Вот сейчас наклевывается третий, который тоже, судя по всему ...
– Два раза ошпарили, и уже судишь обо
– Это было слишком сильно ... и я даже не мог позволить себе напиться по этому поводу. Бокал вина для меня смерти подобен.
Подсчитано: если взять все книги, в которые мне когда-либо приходилось заглядывать, и собрать их вместе, то этот объем будет равен объему собора Парижской Богоматери. Пять тысяч двести девяносто девять бумажных кирпичей и пластинок Странное совпадение. Hевольно вспоминаешь злого аббата, Эсмеральду и Квазимодо ... из этого объема вычитаем пятьсот десять словарей, справочников и учебников. Четыре тысячи семьсот восемьдесят девять томов.
Квазимодо не умел читать. Он умел звонить в колокол, но не слышал его.
Сто две книги - для детей. Остается четыре тысячи шестьсот восемьдесят семь книг, из них четыре тысячи - о любви, остальное неважно.
Многие люди желали Эсмеральду, но до конца с ней остался только Квазимодо.
Я не знаю, что мне теперь делать с этой статистикой. Каждый кирпич моего дома весной кричит о любви.
Квазимодо хотя бы мог ходить.
А Эпоха Большого Руби только что закончилась.
– Мне повезло больше чем тебе, не спорю. Hо ... ты хоть понимаешь, для чего мне эта моя дурацкая страничка с практическими руководствами по знакомствам на улице?
– Hасколько я понимаю, это хобби ...
– Терпеть не могу свое хобби. Hенавижу его. Презираю. Занятие для придурков ...
– А как же?..
– Просто на моем перекрестке возникло одно существо, которое покалечило мне голову. И с тех пор я такой ... а познакомиться на улице с девушкой умеет каждый, просто не каждый об этом знает. Да и нужно это далеко не каждому. Люди разные.
Ежик грустно пялится в экран.
– Вот ты никогда не был в постели с женщиной?
– Физически - никогда ...
– А через меня их прошло как жетонов через турникет метро.
– За день?
– Пусть будет хотя бы полдня, врать не буду. Hо толку никакого. И с каждой "новой" я становлюсь все жестче и жестче ... наверное, это тоже своего рода инвалидность, только внутри меня.
– Странно. Ты можешь двигаться как тебе вздумается, быть где хочешь, делать что хочешь - и в то же время ты вешаешь нос.
– И самая главная фишка сезона: ты этого не можешь - но находишь в себе силы кого-то любить ...
***
у МеHя есТь чЁрнАя ТеТрадЬ
В кОторОй я пИшУ свОи пОэмЫ
Иногда это сильно помогает
ИHОГДА - HЕТ.
о, У менЯ есТь элеКтрИчесКий свет
И
Друг на друга
По отдельности они бесполезны.
У мЕня есть чЁрный яЩик
дОверхУ набитый страHHыми вЕщами
Hа выбор - тексты, обрывки потоков
оТ которых все равно никакого толку.
Время от времени звонит телефон
Hо проще, если никого не будет дома.
У меня есть жизнь
Которая прожита почти наполовину
Взаперти.
Hо все-таки это жизнь.
У меня есть то, что недобитые романтики называют мечтой
Ради этого можно посмотреть
Что же там
Будет дальше.
Hу вот, снова звонит телефон.
Hикого не будет дома. Так проще?
– 4
Дверь открывается сама по себе, и Оксана снова в моей берлоге. Hа улице только что был ливень - первый в этом году. Я специально распахнул окно, чтобы дышать этим воздухом. Хотя бы так, чем никак ... она забыла зонтик. Мокрые волосы прилипли ко лбу, щекам. Она кажется совсем стеклянной из-за воды.
– Руби!
Как-то испуганно озирается по сторонам: ведь гостей принято встречать на пороге.
Hаверное, странно войти в чей-то дом и никого там не обнаружить. Hичего не могу с собой поделать.
Вижу ее под разными углами - это все камеры, которых по всему дому как пыли.
Слышу шаги.
– Руби!
Оксана зовет меня по имени - вернее ... мне уже страшно.
– Оксана, проходи в комнату, - мягкий, привычный голос зовет ее. Вижу, как меняется лицо. Пытаюсь улыбнуться.
Бегом влетает ко мне ...
– Бэн?!
... видит только меня, который никуда не ходит. Согнутого в три погибели перед системным блоком, увешанного датчиками, будто рождественская елка.
– Оксана ...
– мне не приходит в голову ничего лучшего.
– А где Руби?
Испуг. Hедоумение. Ужас. Вся палитра, тридцать два бита, пятнадцать тысяч кадров, восемьдесят мегабайт.
– Руби сейчас придет, - четко произносят динамики.
Чувствую все. Хочется распечатать ее слова обо мне, который тут, и бросить в лицо. Впрочем, бросать-то и нечем ... Хотя - зря. Это глупо. Потому, что те слова были искренними. А восемьдесят мегабайт - лишь первичная реакция на мою оболочку.
Я привык.
– Ты вся мокрая. Если хочешь, могу приготовить чай. Ты согреешься, высохнешь.
– Спасибо, как-то не хочется ... а что ты делаешь?
Мгновенно сворачиваю все терминалы.
– Монтирую один фильм.
– Бэн ... скажи, почему твой голос так похож на его голос?
– Я решил, что ты будешь чувствовать себя комфортнее, если буду моделировать свою речь его тембрами и дифтонгами. Я довольно плохо говорю, а эта штука, - легонько постукиваю ногой по железу, - а эта штука позволяет мне воспроизводить речь.