Демоны ее прошлого
Шрифт:
— Всего доброго, милорд. — Леди Каролайн крутанула на запястье браслет — телепортационный артефакт — и исчезла.
Оливер пожал плечами, закрыл дверь и побрел в спальню. Но не успел он дойти до кровати, как в дверь опять позвонили. Долго ли, когда у тебя такой браслет? А кто-то вынужден на своих двоих туда-сюда бродить!
Мысленно ворча на полуэльфийку, он вернулся к двери, натянул вежливую улыбку, открыл и замер от неожиданности: стоявший перед ним мужчина не имел ничего общего с леди Каролайн.
Не считая того, что он был эльфом.
— Ты мне не нравишься, — с ходу заявил незнакомец.
Оливер озадаченно ощупал скрытый иллюзией шрам и двинулся следом.
Ситуация скорее удивляла, чем возмущала. Подобная бесцеремонность была несвойственна эльфам. Чужак вошел в гостиную, снял потертый кожаный плащ, оставшись в совершенно не эльфийских широких штанах и сером вязаном жакете, плащ швырнул на кресло, а сам уселся в соседнее. Протянул к камину длинные ноги в сбитых сапогах.
— Могу я предложить вам чай или кофе? — Оливер изобразил услужливую улыбку.
— Илдредвилль.
— Что, простите?
— Не что, а кто. Илдредвилль — это я.
— Оливер Райхон, — представился маг.
— Знаю. — Эльф одарил его мимолетным взглядом. — Лорд Эрентвилль, его дочь и ее жених многое о тебе рассказали. Они считают тебя неплохим человеком. Но мне ты не нравишься.
Сказано это было без всяких эмоций, будто между прочим, но длинноухие обычно лишь так и говорили.
— Что ты сделал с моей Хейлин? — так же безучастно поинтересовался гость.
Имя он исковеркал, как нередко поступают с людскими именами эльфы, но догадаться, о ком речь, труда не составило. А заодно и понять, кто этот странный нелюдь, явно неслучайно появившийся вслед за леди Каролайн и разговорами о печати. И если Оливер не ошибся в выводах и это действительно тот самый эльфийский целитель, который вернул Нелл к жизни после того, как от нее отказались доктора-люди, можно было простить ему и беспардонное вторжение, и недружественный настрой. И брошенную небрежно одежду. Но Оливер непочтительно скинул плащ эльфа на пол и уселся в освободившееся кресло.
— Она ваша? — спросил, отчасти невольно, отчасти намеренно копируя невозмутимый тон собеседника.
— Моя.
— С чего бы это?
— По тому же праву, по которому дети принадлежат родителям, а сломанные и выброшенные часы — тому, кто их нашел и починил. Но праву данной жизни.
— Не совсем понял, вы сейчас сравнили Нелл с ребенком или со сломанной вещью?
— Ты мне не нравишься, — в третий раз повторил эльф. Голос его не дрогнул, прозрачный лед глаз был все так же холоден, но тонкие белые шрамы, формировавшие на его щеках сложный рисунок, чуть заметно зашевелились. — Но ты не такой дурак, каким хочешь казаться. Все ты понял. Хейлин — сломанный ребенок, выброшенная жизнь. Я нашел ее и починил. Ее не было бы без меня. Значит, я в ответе за то, что она есть. И за то, как она есть. Виновен в новой боли, которую ей могут причинить. И в той боли, которую может причинить другим она.
— Когда вы видели ее в последний раз?
Застывшее лицо эльфа можно было счесть признаком удивления.
— Три года назад, — ответил он. — Или четыре.
— У вас странное представление об ответственности.
— Я ее не бросал. Я оставил ее у хорошего человека. У другого своего человека. Я не смог исцелить его до конца и подумал, что Хейлин сумеет.
Видимо, у длинноухого целителя было немало «своих людей», и их истории перепутались в его голове. Ведь на самом деле не Оуэну Лэндону, а Нелл нужна была реабилитация после долгого лечения.
— Считаешь, знаешь об этом лучше меня? — Эльф продемонстрировал подобие ироничной усмешки, а Оливер вздрогнул от незнакомого ощущения, словно ледяной взгляд нелюдя прожег его насквозь, высветив тайные мысли. — Когда я познакомился с Лэндоном, у него была пуля в боку и дыра в сердце. Пулю я вытащил, это было легко. А дыру залечить не смог. С этим справился бы только другой человек. А Хейлин просто замерзла. Ей надо было согреться и место, где демоны прошлого ее не нашли бы. Они с Лэндоном могли помочь друг другу, но она была нужна ему больше, чем он ей.
— Оуэн Лэндон погиб больше двух лет назад.
— Я знаю. Люди часто умирают. Иногда я возвращаюсь к своему человеку, а его уже нет. Поэтому я редко возвращаюсь. Мне сообщили, что Лэндон умер, а Хейлин уехала. Я подумал, что если она не сломалась опять без него, то уже достаточно отогрелась, и не стал ее искать. А потом мне сказали, что кто-то интересуется ею и моей печатью. Мне это не понравилось. И ты мне не понравился сразу, как только я о тебе услышал. И сейчас не нравишься, потому что так и не ответил на вопрос. Что ты сделал с моей Хейлин, проклинатель?
— Ничего.
Так и было. Он не сделал ничего, чтобы она научилась доверять ему. Ничего, чтобы ее удержать. Пытался, но не смог.
— Ты мне…
— Не нравлюсь. Я помню.
Эльф почти по-человечески покачал головой.
— Я хотел сказать, что ты мне не лжешь и поэтому начинаешь нравиться. Но ты нетерпелив и опять не нравишься мне. Ты не сумел дождаться, пока я закончу фразу. Ничего удивительного, что ты не дождался, пока Хейлин отогреется рядом с тобой. Начал искать, расспрашивать. Не только о печати ведь? Ты не солгал, но «ничего» — неправильный ответ. Ты разбудил ее демонов. Она отдала свою прошлую жизнь, чтобы они ее не нашли. Отдала семью, друзей, имя. Из-за тебя эта жертва напрасна, ведь демоны вернулись.
— Что мне делать?
— Ничего. Только теперь по-настоящему ничего. Зло идет не за Хейлин. Оно идет за тобой. И найдет ее, если ты ее найдешь. Не ищи.
— Это не решение.
— Для тебя, — уточнил эльф. — А для Хейлин? Разве не об этом она тебя просила?
— Если вы все знаете, зачем пришли? — огрызнулся Оливер. Надоело изображать эльфийскую невозмутимость.
— Я не знаю всего, — парировал нелюдь. — А того, что знаю, не узнал бы, не встретившись с тобой. Ответы не берутся из ниоткуда. А еще я хотел посмотреть на тебя и убедиться, что не ошибся. Но я редко ошибаюсь, проклинатель. Ты — не тот человек, с которым я оставил бы Хейлин. В тебе мало тепла, чтобы ее согреть. Ты не спрячешь ее от демонов, потому что не привык прятаться. А она не нужна тебе, чтобы залечить дыру в сердце, потому что в твоем сердце нет дыры.