Демоны ее прошлого

Шевченко Ирина

— Нелл, — Оливер подвел ее к гостю, — позволь представить тебе инспектора Вильяма Крейга, шефа внутренней полиции академии и одного из немногих людей, кому я полностью доверяю. Инспектор, это…

— Леди Райхон, угу, — прогудел старик.

О том, что знакомство ему приятно, он и не обмолвился, а оба его глаза вдруг вперились в Нелл. Если бы отец Оливера был жив, а самому Оливеру едва исполнилось бы двадцать и он сообщил родителю, что женился… Нет, если бы Оливеру было пять лет и он притащил бы с помойки дворнягу, больную, блохастую и кусачую, которую проще

пристрелить, пока она не навредила ребенку, чем отмыть, вылечить и воспитать, его отец именно так смотрел бы на эту дворнягу. А не исключено, что покойный лорд Райхон отреагировал бы на безродную псину ласковее, чем здравствующий инспектор на Нелл.

Если ее это и задело, то лишь самую малость. Главное, в поблекших от старости голубых глазах гостя не виделось жалости — именно жалость страшила Нелл сильнее всего. Когда в ней видели жертву, она сама начинала чувствовать себя жертвой. И это — худшее ощущение из тех, что ей довелось испытать. Сейчас же в ней видели угрозу, и Нелл не могла не признать, что действительно угрожает спокойствию и благополучию мужа. На правду не обижаются.

— Наша женитьба стала для инспектора неожиданностью, — сказал Оливер в попытке сгладить напряжение. — До сих пор осмысливает этот факт.

— Осмыслил уже, — буркнул Крейг, не оценив стараний. Но тут же, усовестившись, ухмыльнулся в ответ. — Я к неожиданностям привычный. А за спешку да секретность с тебя еще леди Пенелопа спросит.

— Придумаю, как ее задобрить.

Неловкую беседу, несмотря на старания участников не имевшую шансов перерасти в непринужденную, прервал приход следователя и менталиста. Тем не было нужды разыгрывать зашедших на огонек приятелей. Представились сухо, так же сухо поинтересовались у хозяина дома, где они могут пообщаться с леди. Оливер пригласил всех в кабинет и сам собирался войти, надеясь, что Нелл забыла о своей просьбе. Но она помнила.

— Я сама. — Негромкий голос, упершаяся в его грудь ладошка. — Ты что-то говорил об обеде. Закажешь?

Осталось согласно кивнуть, минуту смотреть на закрывшуюся за ней дверь, чувствуя, как с той стороны оплетает замкнувшиеся створки паутина приглушающего звуки заклинания, и идти в холл, чтобы, воспользовавшись вторым аппаратом, позвонить в столовую и кондитерскую. А после возвратиться в гостиную, сесть у камина, развернуть вчерашнюю газету и притвориться, что происходящее в кабинете его не волнует.

Притворяться было не перед кем, но подобное давно вошло в привычку, и, изображая спокойствие, Оливер и в самом деле немного успокаивался. Это несложно при определенном опыте. Главное, не смотреть на часы. Не отстукивать пальцами по деревянному подлокотнику кресла монотонный ритм, вторя негромким щелчкам, сопровождающим движение секундной стрелки. Не прислушиваться к невнятным шорохам в коридоре, силясь различить за ними звук открывшейся двери и приближающихся шагов. Не злиться на шелест газетной страницы, которая сминалась под пальцами, мешая слушать…

Немного скрасил ожидание приход посыльного и по совместительству официанта.

Оливер пропустил юношу в столовую и наблюдал, как тот расставляет тарелки, накрытые крышками, зачарованными на сохранение температуры блюд.

Затем — вновь гостиная и газета.

Наконец беседа в кабинете подошла к концу.

Следователь и менталист поблагодарили за помощь, попрощались и направились в сторону прихожей, точно торопились куда-то. Просили не провожать, но Оливер и не собирался, потому что вслед за дознавателями вышла из кабинета Нелл.

— Все хорошо, — сказала, прежде чем он успел о чем-то спросить.

— По тебе незаметно.

Она выглядела еще более измотанной, чем вчера поутру.

— Голова раскалывается. — Нелл коснулась виска. — У меня всегда так после общения с менталистами. Прости, будет странно, если я сейчас заберусь в ванну? Вода успокаивает.

— У меня есть хорошее средство от головной боли…

— Верю. Но можно я все же приму ванну?

Он кивнул, смутившись своей недогадливости. Ей действительно было это нужно. Не только потому, что вода приглушает негатив ментальной магии. Она хотела смыть с себя оживленные этой магией воспоминания, те, что на несколько мгновений пустотой отразились в ее глазах, превратив два теплых солнца в тусклые янтарные пуговицы. Ей было это нужно так же, как побыть сейчас одной.

Оливер довел Нелл до спальни и вернулся к кабинету. Остановился в дверях, глядя, как по-хозяйски расположившийся в его кресле Крейг перебирает разложенные на столе бумаги.

— Входи уже, — махнул старик. — Небось протокол попросишь?

— Не попрошу. — Оливер зашел в кабинет и прикрыл за собой дверь. — Сам возьму.

Крейг неодобрительно покачал головой, но не возражал.

— Что с Нелл? — поинтересовался Оливер. — Менталист ее сканировал? Она пожаловалась на головную боль.

— Не сканировал. Стандартную установку дал на правду-ложь. А голова — это от защиты скорее. Тоже стандартная процедура, должен знать. Нам же теперь супругу твою стеречь.

— Сам бы справился.

— Не положено. За сохранность твоей благоверной мне перед законом отвечать.

Оливер давно знал Крейга. Если подумать, то даже не со времен своей учебы, а с тех пор, как Джинни поступила в академию. Маленький Олли часто навещал сестру вместе с отцом, который был близко знаком с милордом Арденом, прежним ректором, а тот водил дружбу с шефом внутренней полиции…

Не было смысла соблюдать политес с человеком, с которым знаком почти всю свою сознательную жизнь.

— Нелл вам не понравилась? — спросил Оливер. — Почему?

Крейг вздохнул, вытащил из кармана пальто большой носовой платок, развернул во всю ширину, рассмотрел так и этак, снова сложил, потер им под носом и в упор посмотрел на Оливера. Убедился, что тот никуда не делся и не забыл о своем вопросе, убрал платок в карман и вздохнул снова.

— Не понравилась. Не она сама, а… Вот Элеонор Мэйнард — да. Или даже Хелена Вандер-Рут. А леди Райхон — извини. Не такой я себе эту самую леди представлял.