Демоны крови

Посняков Андрей

Оставив с полбаночки, присел на бревнышко, снова закурил:

— Хороший ты человек, Сергеич!

И продолжил неожиданно зло:

— А вот наши… совсем со мной знаться перестали, сволочи. Ну, после того как я к Узбекам пошел. А к кому здесь еще идти-то? Тем более судимость еще не погашена. На вашниковскую пилораму лес возил, потом — бух! — снова под следствие, из-за Лерки все… Ну, ты знаешь. А вернулся — место уже на лесовозе занято. Вашников, конечно, ждать не стал — думал, посадят меня. Да я его не виню — всякий бы так сделал. Ну а мне-то чего? Куда податься?

А тут услыхал — Коля Узбек водилу на «сто тридцатый» ищет — металл на его баржу возить.

— На «Гермес», что ли?

— Ну так одна ведь баржа у него, самоходка.

— А я думал — траулер.

— Не, баржа, — Карякин сплюнул. — Да какая разница? По озеру-то ходить, чай, не по морю. Хотя, конечно, и тут шторма бывают.

— Ну, и как работается-то? — просто так, чтобы подержать беседу, спросил Михаил. Впрочем, не просто так — Димыч-то, участковый, ведь просил, если что — так узнать про «Гермес» и вообще — про Кумовкина Николая. Что там у него за цветмет?

— Работается? — Николай махнул рукой. — Да так себе. Когда пять рейсов за месяц сделаешь, когда — три, когда — и того меньше. С этого и зарплата. Да ведь ты пойми, мне больше идти-то некуда. Разве что в город… да и то… Кто возьмет-то с судимостью?

— Интересно, — глядя на озерную гладь, медленно протянул Ратников. — Что же это, выходит, у Коли Узбека дела не очень?

— Выходит, так.

— Тогда еще интересней, на какие шиши он себе двухэтажный домишко строит? Особняк целый.

— А черт его! — Карякин быстро допил пиво и, выбросив банку в кусты, вытер рукавом губы. — Может, у него еще какое дело есть? Знаешь, Сергеич, я ведь в чужое не лезу, отучен. Вот тот же Коля Узбек… До сих пор не пойму — на хрена ему корабль… ну баржа эта? Цветмет этот поганый лучше на том же ЗИЛе посуху через границу возить. Через Печоры… Хотя, конечно — по озеру куда как прямее. И все равно, это ж сколько возни лишней! С грузовика на территорию, ну, где склады — металл перегрузи, потом — на баржу, в Эстонии опять же выгружать… Морока!

— А куда возят-то?

— Да черт его знает. Там, на эстонском-то береге, деревня какая-то есть, колхоз раньше был рыболовецкий… называется… То ли Выыру, то ли Вииру… нормальному человеку и не выговорить. Туда и возят… Да я сам-то не был, не видел. Ладно, — докурив, Карякин поднялся на ноги. — Пойду, окунусь, да поеду. Спасибо за пиво, Сергеич.

— Да не за что.

Миша снова посмотрел на озеро — детишки там не купались, воспитательницы не пускали, и правильно, Танаево озерко такое — дно нехорошее, илистое, топкое, да и чего только там нет, начиная от обычных коряг и битых бутылок и кончая старой эмтээссовской сеялкой, потопленной пьяным трактористом в бог знает каком лохматом году.

— Ну, Евгения Викторовна, ну, можно, мы просто по водичке походим?

— Бурякова, не канючь! Ты что, стекло не видишь?

— А дяденька вон купается!

— Он сам за себя отвечает, а за вас — я!

Хорошая воспитательница детишкам попалась, с такой не забалуешь!

— Евгения Викторовна, а можно мы чернику в лесу поедим?

—

Ешьте! Только не в лесу, а на поляне… во-он, где мальчик тот вежливый… прямо не верится, что из детдома.

Ближе к обеду дети ушли, организованно ведомые воспитательницами, давно уже уехал на своем ЗИЛе и Колька Карякин, «ягодники» — Михаил с Машей — тоже решили домой подаваться, позвали Артема… да он и сам уже бежал вприпрыжку.

Прибежал, улыбнулся:

— Светку до лесочка проводил… Кстати, узнал кое-что!

— Узнал?! — Миша как раз открывал дверцу «уазика», да так и застыл, обернувшись. — Так чего ж не позвал-то?

— Нехорошо это, когда взрослый мужчина с девочками-малолетками о чем-то говорить будет, — наставительно произнес Тема. — Мало ли что воспитательницы подумают — вот и беседы не выйдет. Потому я сам, надо полагать, справился.

Мальчик почесал под коленкой — видать, укусил все же комар или слепень. Ратников прищурился:

— Ну, ты говори, говори, чего замолчал-то?

— Так я и говорю: Светка мне как раз и рассказала, когда мы с ней чернику ели…

— Ну!

— Браслетика такого у нее не было…

— Господи… — разочарованно хмыкнул Миша. — Это и все-то?

— Да нет, не все, — Артем задумчиво пожевал сорванную травинку. — Мы сегодня со Светкой у клуба встречаемся, в пять часов…

— От всей души поздравляю! Но…

— Так она обещала кое-что притащить… головку змеиную, стеклянную, желтенькую, с красными глазками. Я так полагаю — от того самого браслета, что вы ищете.

— Хм, — Ратников озадаченно почесал голову. — Мало ли стеклянных змеек…

— Я у нее выпрошу, не сомневайтесь… Утром принесу показать.

— Да зачем до утра-то… Ты вот что… Ты в магазин принеси, Маше… Ах, черт, выходной сегодня… Ладно, я сам к пяти подъеду, заодно навещу кое-кого. Договорились?

— Договорились, — серьезно кивнул Артем.

Миша подмигнул парню:

— Вот и лады! Ну, что? Поехали?

К пяти часам вечера Ратников уже был в поселке. Поставил машину у своего магазина, подумал было зайти, потом передумал — неохота было снимать с сигнализации, отпирать замки, это ж возня все, да и незачем — выходной. Рассудив таким образом, Миша оставил эту затею и, хлопнув дверцей, направился в продуктовый, бывший магазин райпотребсоюза, а ныне — ЧП Капустиной. Где и прикупил три бутылки «Старого мельника». Потом подумал и взял еще три, назавтра, чтобы сто раз в поселок не ездить.

Забравшись в машину, завел двигатель и поехал к клубу. Встал чуть вдалеке, у лесочка, в тень, сунул в магнитолу диск «Кино» — радио тут не очень-то ловило — распахнул дверцу, откупорил пивко…

— Уходи-и-и, оставь телефон и иди-и-и… — глухо пел Цой, в голубом, чуть тронутом белыми мазками облаков, небе ярко сверкало солнце.

Черт! А комары-то, гады, жрали! Откуда только и взялись, ведь вроде не было? И вообще, интересно — кого они в лесу жрут, когда людей нет? Зверей вроде как кот наплакал… Да и попробуй-ка, присосись к какому-нибудь там зайцу! Намаешься за ним бегать… точнее — летать.