Демоны ледяных гор-Тайны рода. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— Хороший ты парень, Кинпатсу! — сказал я. — Всё у тебя будет хорошо.
— И ты нормальный, — ответил блондинчик. — И как я раньше не замечал?
Я только пожал плечами. А что тут скажешь?
Мы попрощались с Кинпатсу и пошли по домам.
Мне на душе стало полегче. Забавно, когда я шёл к Кинпатсу, то думал приободрить его, а получилось наоборот — он приободрил меня.
Ещё бы как-то поддержать Ёсико. Ей сейчас труднее, чем нам с Кинпатсу. У нас хоть семьи рядом, а она вообще одна. Но кто меня пустит в тюрьму?
И
Про то, что соваться в тот район без оружия и группы поддержки — это так себе идея, я не думал. Я просто не мог оставить Ёсико один на один с ужасом неизвестности. Хотя бы попытаться приободрить её я должен! В конце концов, она в тюрьме по моей вине.
Ну или попрощаться, если отец всё же исключил Кинпатсу и Ёсико из списков. Но что-то мне подсказывало, что он не будет этого делать. Раз они мои друзья, он скорее всего отправит их со мной — типа они моя персональная группа поддержки. И от этого совесть мучила меня ещё сильнее — ведь у них был шанс избежать академии магии.
И не важно, что скорее всего это я буду защищать их. И без них мне было бы легче. Отцу этого не объяснишь.
Вот я и шагал к зданию тюрьмы в надежде увидеть Ёсико. А заодно глядишь, и про сэнсэя Макото что-нибудь узнаю.
К зданию тюрьмы я подошёл на удивление быстро. Как будто дорога с последнего раза сильно укоротилась. Ну да ладно, знаем мы эти фокусы — в первый раз всегда путь кажется длинным. А потом, когда уже знаешь дорогу…
Я пошёл вдоль здания в поисках входа. Но передо мной была глухая стена — ни окон, ни дверей. О том, где заканчивается здание и начинается забор, можно было догадаться только по крыше — вот тут ещё крыша, а тут уже колючая проволока проброшена по верху стены.
Пройдя до поворота, а потом до городской стены, я развернулся и пошёл в другую сторону. И снова, повернув дважды, дошёл до городской стены. На всём пути не увидел ни ворот, ни калитки, ни окошка. Но увидел сидящую у стены заплаканную женщину.
Я подошёл к ней и сел рядом. Разговаривать стоя с человеком, который сидит вот так, бессмысленно. Он в своём горе, и сверху до него не достучаться. Так что, я сел рядом. Чтобы быть с ней на равных.
Она коротко глянула на меня и снова погрузилась в своё горе.
— Извините, — обратился я к ней. — Подскажите, пожалуйста…
Женщина обернулась и посмотрела на меня.
— Там мой друг. Вы случайно не знаете, как можно… не знаю… попросить свидание что ли…
Объяснять, где «там» я не стал. С учётом места, где мы сидели, это было очевидно.
Женщина покачала головой и вздохнула.
Я не торопил её. Я понимал, что она на дне своего горя. Слова туда и оттуда идут медленно.
Наконец женщина с тяжёлым вздохом сказала:
— Это нужно утром в канцелярии заказывать свидание. И если разрешат, то только на следующий день. Но могут не разрешить.
Меня
С другой стороны, всегда и везде есть обходные пути, и я спросил:
— А может можно как-то иначе… Заплатить там кому… Или не знаю… Поговорить с кем…
Женщина горестно покачала головой.
— Может, и есть возможность, — сказала она. — Но я её не нашла.
Я кивнул. Можно было уходить. Всё, что я мог узнать у неё, я узнал. Но как-то просто подняться и уйти мне показалось жестоким, и я спросил:
— Кто там у вас? — Опять же, уточнять где «там» не было необходимости.
— Дочка, — ответила женщина.
— За что её?
— Я не знаю… — женщина всхлипнула. А потом заговорила быстро, словно наконец-то нашла, кому выговорить свою боль: — Я уже второй день тут. Никто ничего не объясняет. Встретиться с ней не дают. Я ничего не знаю! Что могла сделать моя Ёсико? Она очень хорошая девочка, постоянно в лечебнице, помогает больным. Она и её учитель сэнсэй Макото так много сделали для людей. И вот сэнсэй пропал, а дочка в тюрьме. Что она могла такого натворить, чтобы её забрали…
Я слушал женщину и потихоньку охреневал.
Нет, то, что у Ёсико есть мама, это же нормально. У всех людей есть мамы. Но как-то я совсем выпустил это из виду.
— Ёсико хороший человек, — негромко сказал я.
Негромко, но женщина услышала. Она с такой живостью повернулась, что я тут же пояснил:
— Друг, про которого я хотел узнать, это как раз ваша дочь Ёсико.
— Вы знаете мою Ёсико?! — воскликнула она.
— Знаю, — ответил я и добавил: — И знаю из-за чего её задержали.
Женщина с такой мольбой посмотрела на меня, что я, тщательно подбирая слова, ответил на невысказанный вопрос:
— У неё открылась очень сильная магическая способность. Она пишет на вещах иероглифы с приказами, и вещи слушаются её.
— Да, она очень любит писать, — подтвердила женщина.
А я замолчал. Меня вдруг осенила очевидная вещь — магия Ёсико в чём-то похожа на мою.
Возможно, это ничего не значит. Но если есть клановые направления магии, то приказывать стихиям, вещам, людям — это же вполне может быть клановая особенность? Конечно, есть отличия, но и сходств немало. Но тогда получается, что я и Ёсико…
Спокойно, Кизаму, спокойно!
— И что теперь будет? — спросила тем временем мама Ёсико.
А я немного иначе взглянул на неё. В молодости она скорее всего была очень даже ничего!
Ай да папашка, ай да сукин сын! Мамочки страдают в одиночестве, а он, оказывается, ходок!
Хотя, вполне возможно, что я сейчас придумываю то, чего нет. В конце концов, и у Ёсико, и у меня магические способности активировались в храмовой лечебнице.
Я вдохнул, выдохнул и ответил женщине на её вопрос: