Демоны луны
Шрифт:
…Таким образом, все вроде бы прояснилось. Логика Хироити, похоже, убедила даже недоверчивого инспектора. Оставалось только одно — отыскать на дне пруда пропавшие вещи. По случайному стечению обстоятельств в тот же вечер инспектору Хатано позвонили из полицейского управления прямо в больницу и сообщили добрую весть: со дна пруда в усадьбе Юки извлечены пропавшие золотые вещи, а также пистолет, башмаки и даже стеклорез. Как вы уже, вероятно, догадались, выудил их все тот же Акаи. Когда я встретил его возле усадьбы Юки, перемазанного грязью, он занимался отнюдь
В ответ на мое восторженное замечание Хироити сказал:
— Я давно это понял. Помнишь, как он выследил Цунэ, когда тот закапывал футляр? И у Мицуо Котоно он побывал. Он все время шел точно по следу и подталкивал меня к догадке.
Сам я не видел, но говорили, что башмаки были привязаны к тяжелой пепельнице носовым платком с инициалами S. К., выведенными тушью. Видно, Кода никак не предполагал такого поворота дел и допустил непростительное легкомыслие, воспользовавшись меченым носовым платком.
Разумеется, на следующий день Коду арестовали по подозрению в попытке совершить убийство. Однако он вел себя с непонятным спокойствием и проявил редкостное упрямство. Сколько его ни допрашивали, он ни за что не желал сознаваться. Однако, когда Коду просили объяснить, где он находился непосредственно перед выстрелом, он молчал, словно набрал в рот воды. А стало быть, алиби у него не было. Сначала он все твердил про то, что «решил проветриться», но, по свидетельству секретаря генерала, пробывшего весь вечер в комнате рядом с прихожей, «Акаи действительно выходил за сигаретами, а Кода не появлялся». В общем улик было более чем достаточно — и признание становилось необязательным. Алиби Коды теперь никто бы уже и не поверил. Его заключили в тюрьму, и он должен был предстать перед судом.
Тени в дюнах
Спустя неделю я нанес семейству Юки визит. Мне стало известно, что Хироити выписали из больницы.
Обстановка в усадьбе была по-прежнему напряженной; нетрудно понять, почему. Единственный сын, Хироити, хотя и выжил, но остался калекой. Генерал и госпожа Юки каждый по-своему изливали мне свое горе. Сложнее всего дело обстояло с Симако. Как рассказывала госпожа Юки, та из сострадания ухаживала за беспомощным Хироити, словно любящая жена.
И только Хироити оказался гораздо бодрее, чем я ожидал; он, словно забыв о кровавых событиях, вынашивал план собственной книги.
Вечером приехал вездесущий Акаи. Мне стало неловко оттого, что я подозревал его, и я разговаривал с ним более приветливо, чем обычно. Хироити тоже был рад приезду доморощенного сыщика.
После ужина мы, пригласив Симако, отправились к морю прогуляться.
— На костылях ходить куда проще, чем я предполагал. Смотрите, я даже бегать могу! — и Хироити рванулся вперед. Полы его кимоно развевались, новенькие костыли ударяли о землю тоскливо и глухо.
— Осторожнее! Осторожнее! — Симако бросилась за ним вдогонку.
— А не отправиться ли нам в Юигахаму на представление? — предложил Хироити.
Акаи
— Вы не устанете?
— Ничего, тут не так далеко. А до концертного зала и километра не будет.
Почему-то новоиспеченные калеки радуются прогулкам, как дети, едва научившиеся ходить. Перебрасываясь шуточками, мы побрели по залитой холодным лунным сиянием дороге. Потом разговор угас, и мы уже долго брели в полном молчании, когда Акаи вдруг рассмеялся — видно, вспомнил что-то очень забавное. Он все никак не мог остановиться — шел и смеялся.
— Акаи-сан! Что это вас так насмешило? — не выдержала Симако.
— Да так, ничего, пустое, — продолжая хихикать, проговорил Акаи. — Просто мне сейчас пришла в голову одна чрезвычайно забавная мысль. Все думают, что нога человека должна соответствовать его росту: у маленького человека маленькая нога. Оказывается, нет. У коротышек бывают несообразно большие ноги. Ну не потеха — большие ноги у коротышек, ха-ха-ха! — Акаи снова захохотал.
Симако из вежливости улыбнулась, хотя явно не поняла, что тут смешного.
Все-таки у Акаи много причуд. Странный он тип…
Ночная Юигахама бурлила и сверкала, как в праздник. Начиналось представление в духе кагура. [34] Мы сидели в уютном кафе, потягивая прохладительные напитки, когда Акаи совершил очередную бестактность.
Исследуя дно злополучного пруда, он осколком стекла сильно порезал палец и ходил теперь забинтованный. В кафе бинт развязался, и Акаи безуспешно пытался затянуть узел зубами. Симако, заметив его мучения, предложила:
34
Кагура — синтоистские пляски и пантомимы.
— Давайте я помогу!
Но Акаи невежливо промолчал и сунул свой палец под нос сидевшему совсем на другом конце стола Хироити:
— Хироити-сан, не откажите в любезности!
Нелепый он все-таки человек. И к тому же упрямый.
В конце концов между Акаи и Хироити завязалась беседа на излюбленную тему. Оба они показали себя в недавнем деле настоящими детективами, перемудрили полицию — и, естественно, разговор пошел весьма оживленный.
В итоге все кончилось тем, что они снова принялись перебирать прославленных сыщиков. И как всегда, объектом нападок Хироити стал его традиционный «соперник» — Когоро Акэти.
— Этот Акэти просто умных преступников не встречал! — кипел Хироити. — Ловит самых заурядных жуликов, но форсу-то, форсу… Тоже мне гениальный сыщик!
Разговор продолжался и после того, как мы вышли из кафе. Как-то само собой получилось, что компания разделилась надвое, и мы с Симако далеко оторвались от увлеченных беседой Акаи и Хироити. Симако шла по пустынному берегу и пела. Мелодия была мне знакома, я с удовольствием подпевал. Лунный свет серебрил гребни волн, свежий ветер раздувал полы и рукава кимоно и относил звуки нашей песни к далекому лесу.