Демоны степей
Шрифт:
— Но как я могу что-то подтверждать, если вижу тебя впервые в жизни? — удивился Игельгус.
— Меня прислал Эйке. Он говорит, что ты — старый друг его семьи, — сказал Конан.
Бертен кивнул.
— Это правда, Игельгус, можешь ему верить.
— Ну, хорошо… — начал сдаваться старик. — Я действительно знаю семью Эйке.
— Бертен будет моим главным доказательством, — продолжал Конан. — Я — человек, который сумел вернуть сына отцу. Правитель не сможет не поверить мне.
— Возможно, — пробормотал Игельгус. — Очень возможно…
— Ты
Арифина схватили прямо в его лавке. Он возмущался, отбивался, показывал какие-то документы, удостоверяющие его полную надежность.
— Я — поставщик королевского двора! — кричал он.
Смерть Хейто застала его врасплох. Конан не зря действовал так стремительно; ни один из членов великого и тайного Ордена Павлина не успел разобраться в событиях, сделать для себя надлежащие выводы и стремительно бежать из Хоарезма. Кроме того, большинство из них в любом случае не смогло бы оторваться от накопленных за долгие годы сокровищ и предпочитало выжидать: авось подозрение на них не падет.
Однако по совету Инаэро первой была захвачена школа каллиграфии, где хранились списки членов Ордена и перечень пожертвований, имущества, вложений тайной организации.
С помощью этого списка и был составлен другой — перечень людей, подлежащих немедленному аресту.
Стражники ворвались сразу во все намеченные дома. Правитель Хоарезма не тратил времени на объяснения и разговоры с придворными и советниками двора и действовал как тиран и деспот. Получив сведения о заговоре в Хоарезме и убедившись в их надежности, он попросту вызвал к себе военачальников и отдал им соответствующие распоряжения.
— Вы не можете арестовать меня! — надрывался Арифин, пока невозмутимые солдаты вязали ему руки. — Я — честный человек! Поставки порошка черного лотоса не запрещены! Я не убивал принца Хейто!
— А тебя никто не обвиняет в убийстве принца Хейто, — сообщил ему начальник отряда, скучно наблюдая за тем, как его подчиненные копаются в вещах Арифина.
— Но в чем тогда меня обвиняют?
— Узнаешь, — сказал начальник отряда. — Наш государь — господин над жизнью и смертью своих подданных. Он вообще может ничего тебе не объяснять. Просто повесит — и все…
— Меня оклеветали! Меня предали! Я невиновен! Это все они! Мои тайные недруги! — вопил Арифин. Он кричал и плакал до тех пор, пока его не успокоили ударом массивного кубка по голове.
Ватар при виде отряда солдат удивительно быстро все понял. Инаэро, как ему докладывали, до сих пор не возвратился, и глава каллиграфической школы сделал на счет этого работника совершенно правильные выводы.
Посылая проклятья на голову болвана и неудачника Инаэро (все-таки не зря говорят люди, что неудача — болезнь заразная
Однако Инаэро, хорошо знавший нрав своего теперь уже бывшего хозяина, предупредил солдат о такой возможности, поэтому засады были расставлены по всему Блошиному рынку, и Ватар бесславно угодил в руки стражи, как и все прочие участники заговора.
Правитель Хоарезма торжествовал. Младший сын вернулся победителем, более того — он, достойный наследник престола, — раскрыл злодейский заговор, имевший целью покушение на жизнь самого владыки! Впору было трубить в трубы и устраивать роскошное празднество.
Конан и его спутники были представлены ко двору, но ни один из них не соблазнился должностями в гвардии: все они предпочитали свободу и независимость, пусть даже это и означало иногда полуголодное существование и риск. Рейтамира взгрустнула на пару часов об упущенной возможности жить под надежной крышей дворца. И даже объяснения Арригона — насчет того, что не так надежны крыши дворцов, как это представляется со стороны, — не смогли развеять ее печаль. Но выбор был сделан: она осталась со своим супругом и должна была до конца жизни разделять его участь.
А вот от мешочка с золотыми не отказался ни один из наемников. Эйке поначалу опасался, что они, разбогатев, откажутся сопровождать его караван в Кхитай, но — нет: деньги заканчиваются, рассудили солдаты, а такая замечательная работа, как охрана богатого каравана, принадлежащего щедрому торговцу, подворачивается нечасто.
Арригон отдал свою долю Рейтамире, проворчав:
— Купи в Хоарезме дом. Здесь, по моим подсчетам, хватит на небольшой дворец. Найми прислугу — пусть следит за ним в наше отсутствие. Надо же куда-то будет девать детей, когда они начнут рождаться.
Рейтамира покраснела.
— Ты рассчитываешь на детей?
Арригон очень удивился:
— А разве ты не рассчитываешь? Я полагаю, их появится не менее десятка.
И дом был куплен. Арригон не слишком огорчался тем, что Рейтамира почти сразу потратила все золотые, полученные от правителя: поездка с караваном обещала принести немалые барыши, зато супруга расцвела и теперь откровенно сияла.
— Для меня важно знать, что у меня есть свой дом и я всегда могу в него вернуться, даже из Кхитая, — объяснила она мужу.
Арригон, привыкший возить свой дом с собой, на спине быка, только фыркнул, но возражать женщине не стал.
Вечером памятного дня, когда были схвачены все заговорщики, к Конану явился Инаэро. Он был очень смущен и некоторое время топтался, не зная с чего начать разговор.
Черная краска была полностью отмыта с его лица и рук. Конан разглядывал молодого человека немного насмешливо. Наконец киммериец кивнул ему:
— Садись и рассказывай, с чем пожаловал.