Демоны в раю
Шрифт:
Таким образом, рыболовецкую флотилию запустили.
Лев Натанович оказался незаменимым работником. Он знал все! Как обустроить бизнес, как наладить сбыт и как при том не стать жертвой еврейского погрома.
Деньги пошли несметные.
Снегов снял на мясокомбинате огромную морозильную камеру, к которой присобачил несколько хитроумных замков и приставил к камере здоровенных охранников.
Бабки завозили грузовиками.
У него встал вопрос, что делать с такой прорвой денег, которую и потратить не на что в условиях тотального
Лева Фишман предлагал переводить наличность в валюту. Правда, здесь имелась вероятность быть за то расстрелянным. Но кто не рискует…
Решили просто. Скупать все, что представляет хоть какую-нибудь ценность. Золото, недвижимость, подержанные автомобили, девок за копейки, вина сотнями ящиков…
А потом на них, как водится, наехали.
Наезд был предельно жестким, безо всяких предупреждений, без переговоров.
В шесть вечера, когда считали недельную выручку, к офису подкатили несколько автомобилей, из которых высунулись десяток обрезов, и по чьей-то команде обрезанное оружие харкнуло картечью по окнам и стенам, превратив офис в дуршлаг.
— Писе-е-ец! — вопил Лева Фишман, завалившись под стол и при этом не выпуская из рук пачки с деньгами. — Это бабло на мои похороны!!!
Он лег вдоль батареи, горячей, как раскаленный утюг. Слушал пробирающийся к его телу металл.
Заорал Снегов.
Бешеный осколок разорвал ему филейную часть бедра и застрял в мясе, остывая в нем, одновременно прижаривая, так что горелым шашлыком запахло.
— Убили-и-и! — орал актерским поставленным голосом Петька, потрясая всю сочинскую окручу нездешним драматизмом.
— Новых русских фигачат! — прокомментировал с удовлетворением жилец соседнего с офисом дома.
Нападавшие отстрелялись и в секунду разъехались.
Петьку зашили быстро, но он потом еще с месяц хромал. Лева Фишман всем показывал пачку с деньгами, пробитую посередине пулей.
— А если бы это была моя голова? — вопрошал он к пространству.
Он не стал терять времени. Понял, что наезд — увертюра, концерт может состояться в любую минуту.
Через час после обстрела он разговаривал с подполковником сочинской ментуры Лукашевым.
— У вас трубку не брали! — рассказал он. — Я сам звонил, когда стреляли…
Может быть, номером ошиблись? — предположил Лукашев.
— 02 — это правильный номер?
Лукашев увлекся пейзажем за окном.
— Давайте напрямик! — предложил он. — Ни при каких обстоятельствах я с братвой работать не буду!
— Мудро, — отозвался Лукашев.
— Готов платить вам, если грамотно прикроете!
— Мы — профессионалы. Тридцать процентов!
— За двадцать люди уже завтра приедут из Москвы.
— Пусть едут, — скривился Лукашев. — Многие приезжают, но не многие возвращаются. Здесь местность непривычная, чужая, ландшафт особый… Зачем зазря пацанов гробить!
— Эти пацаны, как вы говорите, Амина брали. Если ты, подполковник, такой жадный, то тебя в собственном доме
Лукашев долго после сказанного смотрел в глаза московского гостя, считывая с холодных зрачков невероятную жесткость, смешанную с непреклонностью. Причем лицо посетителя имело выражение искренней дружелюбности. Полковнику необходимо было сейчас же принять решение — либо забить ногами этого наглого фраера в своем же кабинете, либо соглашаться на его условия, причем иметь в связи с этим проблемы от братвы, в которой подвизался и его двоюродный брат.
Он сделал выбор.
— Мои ребята не хуже. Будем работать за двадцать. Амина чего не взять, ты Флюгера поймай!
— Кто это Флюгер? — спросил.
— А это тот, кто на вас стрелков наслал.
— Теперь это твоя головная боль!
— Моя, если с предоплатой.
— Фишмана знаешь?
— Леву Цехового?
— Он занесет… И еще, ты должен понимать, что договор заключен. Переметнешься…
— Не пугай.
— Завтра достань мне обрез.
— Зачем?
— На охоту собираюсь…
— Оружие в руках дилетанта — легкая добыча для налетчика!
— Завтра…
Надо сказать, что подполковник Лукашев свое обещание сдержал. Работал на одну сторону профессионально. За то он имел немалый достаток и новенькую черную «Волгу». Рулил тему между братвой и новыми русскими грамотно, как дипломат. Где надо — лаской, а где надо и силой. Неуемных братков после первого предупреждения сажали на копчик, лишая смысла жизни.
Два года рыбного бизнеса они спали в одной комнате втроем. У каждого под одеялом грелось по обрезу.
Два раза он выезжал из Сочи в Москву, где встречался с бывшим руководителем. Никаких денег, камни и золото — лучшие подарки к Новому году.
На последней встрече руководитель пожал руку и сказал, что в Сочи прибывает смена. Продадите бизнес нашим людям, займетесь в Москве другими делами.
Все произошло как нельзя вовремя.
Подполковника Лукашева завалил его собственный брат, которого в придачу заставили отрезать менту голову и положить ее в центральный круг футбольного стадиона, вместо мяча. Звезда сочинского футбола Лямкин, обнаружив у мяча глаза, заглянул в них с удивлением…
Когда команда переехала в Москву, он на второй же день узнал, что комсомольского руководителя убили. Взорвали в собственном «Мерседесе» вместе с семьей. Вычеркнули социалистическую ячейку…
Он остался один. Сам себе голова, сам себе хозяин… Первые дни мучительно привыкал к независимости…
А потом он решил, что нужно создать банк. Потратили на все про все миллион долларов… Он стал главой банка, Снегов определил себя в вице-президенты структуры, а Лева Фишман руководил коммерческой частью…
Теперь наступило время съездить в Швейцарию, посмотреть, что там в сейфовой ячейке комсомольцы оставили.
В Цюрих он прибыл в бордовом пиджаке, с кейсом в руках. Один, без сопровождения.