Демоны вне расписания
Шрифт:
– Спасибо, брат Григорий, за это внезапное проявление патриотизма, – съехидничал Макс. – А теперь займитесь своим обычным делом – ковыряйте в носу. И не лезьте в политику.
– Что у вас тут еще за политика?! – осторожно спросила Настя, подозревая, что сейчас ее снова начнут грузить чужими проблемами, накопившимися за пару сотен лет, и ее голова этого не выдержит, она просто лопнет, как переспелый арбуз.
– Это у вас политика, у людей, – сказал Марат. – Вас слишком много, поэтому вы все время выясняете отношения.
– Комиссар Большого Совета выстрелил мне в ногу, – немедленно напомнил Макс.
– Короче говоря, мы тебя взяли, чтобы поторговаться с Большим Советом, – пояснил Марат. – Ты нужна им, а нам кое-что нужно от Большого Совета. Мы нашли тебя, связались с Большим Советом, Антон встретился с их человеком, скоро их человек придет сюда, и мы потолкуем о делах наших скорбных.
– Скорбных? Кто-то умер? – поинтересовалась Настя и получила в ответ неожиданно холодный взгляд Марата.
– Ты вот что… – сказал он. – Ты сиди и помалкивай, пока мы договариваться будем. А то ведь мы тебя могли запросто и тем, другим, сдать.
– Другим?
– Ну, кто там еще за тобой бегает, кроме Большого Совета? Кто к Максу в дом вчера вломился? На черных вертолетах летают. Комиссара твоего кто порезал? Вот им бы и отдали, нам ведь все равно…
– Стоп. – Насте вдруг стало нестерпимо стыдно; стыд материализовался во внезапную жгучую боль, которая подкатила от желудка к горлу. Она забыла про Филиппа Петровича. То есть не совсем забыла, просто она предпочла смириться с фактом его смерти, которая, конечно же, была очень вероятной, но все-таки… – Стоп. Тот комиссар Большого Совета который меня вез…
– Который прострелил мне ногу, – не преминул напомнить Макс, и Насте захотелось его треснуть.
– … что с ним? Вы забрали меня, а он?
– А он остался там, – ответил Марат. – Он нам был не нужен.
– Он был жив? Или…
– Он был нам не нужен, – повторил Марат. – Поэтому состояние его здоровья меня не интересовало. Может быть, он просто спал. Может быть, он уже перестал быть комиссаром по причине смерти. Я его яремную вену не трогал. Может быть, Макс трогал – он любитель потрогать яремную вену у симпатичного мужика….
– Он выстрелил мне в ногу!
– Жаль, что язык он тебе не прострелил! – посетовал Марат. Его мобильник снова запищал, Марат сначала бросил на дисплей беглый взгляд, потом всмотрелся пристальнее, потом подбросил в руке мобильник и задумчиво посмотрел на Макса.
– Что? – спросил тот.
– У тебя только что появился шанс.
– Какой еще шанс?
– Я про твой язык.
– Ты можешь нормально объяснить?!
– Кажется, они не хотят торговаться, – сообщил Марат.
– Как – не хотят? Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду грузовик спецназа и поддержку с воздуха. Как это обычно называют?
– О, – сказал впечатленный Макс и о чем-то задумался.
– И что теперь будет? – спросила Настя.
– Что будет? Кто его знает… Это же люди, их логику сложно понять. Может быть, это будут серебряные пули, может быть, огнеметы. А может быть, и напалм, чем черт не шутит.
– Не надо так острить! – нервно вскрикнул Макс. – И не надо было вообще лезть в это…
– Антон идет, – перебил его водитель. – И он идет не один.
– С бабушкой? – предположил Марат, криво усмехаясь.
– Нет, на его бабушку это не похоже. Это…
Марат приподнялся со своего места, чтобы было лучше видно. Макс тоже вскочил и перегнулся через спинку сиденья. Некоторое время они молча пытались разглядеть приближающиеся к машине фигуры, потом Макс каким-то странно вибрирующим голосом проговорил:
– Это же… Это…
Макс как будто и окаменел в этой позе впередсмотрящего, а Марат сел на свое место и повернулся к Насте. Он взглянул ей в глаза и был настолько серьезен, что Насте вдруг стало не по себе.
– Настя, – тихо спросил Марат, – ты кто?
2
Раньше Настя всегда думала о красном цвете как о теплом или даже горячем, но, глядя в зрачки Марата, она увидела, что красный может быть очень-очень холодным цветом.
– Что значит – ты кто? – пробормотала она, озадаченная и растерянная.
– Кто ты такая, что за тобой посылают лично… – Марат осекся, откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди и застыл в такой нарочитой позе, выказывая крайнюю степень нелюбезности к спутнику Антона. Макс в то же время как-то незаметно сполз влево и вниз, опасливо косясь на открывшуюся дверцу.
– Ну вот… – сказал кто-то снаружи. Потом в салон заглянула чернобородая голова.
– Спасибо тебе, Антон, – сказал чернобородому Марат, и эти произнесенные сквозь зубы слова содержали в себе изрядную долю сарказма.
– Я ничего не мог сделать, – сказал тот.
– Он ничего не мог сделать, – подтвердил другой голос. – Будь ты на его месте, Марат, вышло бы то же самое.
– Уши от самки оборотня ты бы получил, а не то же самое, – буркнул Марат и чуть громче добавил: – Макс, Гриша, идите подышите свежим воздухом.
Гриша мощно скрипнул сиденьем и беспрекословно выбрался из машины; рассудительный Макс сначала посмотрел на часы.
– Свежим воздухом? До рассвета сорок минут, между прочим…
– Ну так выпей таблетку! – отрезал Марат. – Выпей таблетку и не действуй мне на нервы, потому что тут и без тебя есть кому на них действовать!
– Я вылезу, – трагическим тоном начал Макс, – но я хотел бы напомнить, что все это была твоя идея, и…
Марат молча показал ему на дверцу.
– Вы там закончили? – спросил голос снаружи. – Я захожу?