Демоны зимних ночей
Шрифт:
– Давайте оставим эту тему, Кирилл, – произнес со вздохом великий князь. Он отошел от окна и даже задернул портьеру, чтобы не видеть толпу людей, запрудивших площадь. Теперь он их не видел, но слышал: с улицы в великокняжеский дворец долетали крики и ругательства.
– Как желаете, Мишель, – зевнул Кирилл Павлович. Он развалился в золоченом кресле и продолжал полировать ногти. – Вам следует как можно чаще устраивать подобные развлечения, это будоражит кровь и куда лучше опостылевшей оперы или скучного балета!
Мишель-Оноре вздрогнул. Его всегда смущали взгляды Кирилла Павловича. Он убедился, что внешность утонченного
– Кирилл, я хочу поговорить с вами о Шарлотте, – сказал Мишель-Оноре. Он готовился к этой беседе, но так и не знал, с чего начать.
Кирилл Павлович встрепенулся, его тонкие губы дрогнули, он с кривой усмешкой произнес:
– Дорогой Мишель, в чем, собственно, дело? Шарлотта, как обычно, нажаловалась вам на то, что крайне несчастлива в браке? Вы не должны воспринимать близко к сердцу ее стенания, вы же знаете, что два выкидыша сделали ее очень истеричной!
Мишель-Оноре нахмурился. Он обожал младшую сестру и искренне желал ей счастья, когда дал согласие на ее брак с Кириллом Павловичем. Это была несомненная удача – троюродный брат русского царя просит руки Шарлотты. Мишель-Оноре всем сердцем любил свою супругу Элен и не мог понять, отчего она так упорно отговаривала его от затеи с бракосочетанием Шарлотты и ее старшего брата.
Кирилл Павлович был молод, красив и богат. Последнее сыграло немаловажную роль – династия Гримбургов, в отличие от Романовых, не обладала нескончаемыми запасами природных богатств, у них не было бескрайних лесов, полей, рек и озер: территория княжества была меньше десяти квадратных километров. Основную прибыль приносили многочисленные казино, но и те по большей части находились в руках нескольких ушлых коммерсантов. После смерти отца Мишель-Оноре узнал истинное положение вещей – они бедны, как церковные мыши! Даже дворец и сокровища короны давно заложены, и, чтобы исправить финансовую ситуацию, ему требовалась богатая невеста.
Таковой оказалась княжна Елена Павловна: при помощи ее многомиллионного приданого Мишель-Оноре разделался с долгами и начал осуществление некоторых социальных реформ в Бертране. Поэтому, когда старший брат жены, владелец еще большего состояния, Кирилл, попросил руки Шарлотты, Мишель-Оноре, недолго думая, согласился.
Кирилл Павлович был отпрыском одного из самых достойных правящих домов Европы, Шарлотта моментально прониклась к нему нежными чувствами, да и жених проявил максимум галантности и нежности. Гримбурги понимали, что Кирилл Павлович никогда не сможет занять русский трон, но и шансы у Шарлотты найти себе жениха из числа реальных кандидатов в государи были ничтожны. Несмотря на ее пышный титул, ей грозила судьба старой девы. Мишель-Оноре с ужасом думал о том, что сестра, чего доброго, выйдет замуж за богатого выскочку или безродного нувориша. Этот мезальянс вызовет толки и сплетни среди прочих владетельных родов Старого Света. Кирилл Павлович был идеальной кандидатурой.
Мишель-Оноре хорошо помнил разговор с женой, которая настойчиво отговаривала его от затеи с браком Шарлотты и Кирилла. Она убеждала мужа, что Кирилл – не пара его сестре.
– Он пошел в деда, такой же необузданный и жестокий, – призналась Елена Павловна мужу.
Мишель-Оноре возразил:
– Среди Гримбургов тоже встречались психопаты, дорогая. Например, мой тезка Мишель-Оноре
– Мишель, ты ничего не понимаешь! – крикнула тогда Элен. И все же великий князь прислушался к жене и обратился в детективное агентство в Париже, чтобы ему раскопали подноготную Кирилла Павловича.
То, что содержалось в досье, поколебало уверенность Мишеля-Оноре в необходимости брачного союза между Шарлоттой и Кириллом. Русский аристократ оказался замешанным в ряде сомнительных и непристойных скандалов, он предавался ужасным порокам и был завсегдатаем самых непристойных распутных заведений французской столицы. Кирилл Павлович считался «паршивой овцой» среди Романовых, однако это не мешало ему быть одним из самых богатых людей в империи.
Великий князь благоразумно скрыл от сестры, которая от галантного и остроумного жениха потеряла голову, все нелицеприятные факты. Мишель-Оноре дал свое согласие на брак, и Шарлотта вышла замуж за Кирилла.
Молодожены переехали в Париж, и едва ли не сразу Мишель-Оноре стал получать полные невыносимого трагизма и печали письма сестры. Кирилла Павловича заботило одно – по его мнению, настала пора жениться, и он не мог позволить себе остаться холостяком. Шарлотта редко видела мужа, который почти все время проводил в компании сомнительных друзей и совсем не уделял ей внимания. Его не интересовали страдания юной жены и то, что она не в состоянии выносить ребенка – после второго выкидыша врачи вынесли неумолимый вердикт: еще одна беременность, вероятнее всего, снова закончится гибелью ребенка, но, помимо этого, может стоить жизни Шарлотте-Агнес.
– Так о чем вы хотели поговорить со мной, Мишель? – любезно-светским тоном спросил Кирилл Павлович.
Великий князь осторожно сказал:
– Кирилл, Шарлотта глубоко несчастна в браке. Не далее как вчера вечером у нас был с ней долгий разговор о вас...
– Неужели? – холодно заметил Кирилл Павлович.
Он в раздражении постучал длинными наманикюренными ногтями по подлокотнику кресла и проронил:
– Если у Шарлотты и у меня есть какие-то проблемы в браке, то, дорогой Мишель, вас они не касаются!
Великий князь, сдерживая охватившую его ярость, сказал:
– Кирилл, вы недостойно ведете себя! Ваши противоестественные привычки позорят нашу семью! Шарлотта...
– Что Шарлотта? – грубо прервал его Кирилл Павлович.
Он поднялся на ноги и заявил:
– Моя личная жизнь является моим личным делом, Мишель. Я не лезу к вам и Элен с советами о том, что вам нужно делать. Попрошу и вас оставить меня и Шарлотту в покое.
– Я раскаиваюсь в том, что позволил сестре выйти за вас замуж, Кирилл. – Мишель-Оноре произнес то, что давно мучило его.
Кирилл Павлович усмехнулся:
– Если бы не наши миллионы, которые вы получили в качестве приданого, ваше миленькое княжество пошло бы с молотка еще пять лет назад. Мишель, не забывайте об этом!
– И все же, Кирилл, – сказал Мишель-Оноре, – Шарлотте всего двадцать три, но она уже знает, что у нее никогда не будет детей...
– Меня это не смущает, – отозвался Романов. – Возможно, это даже и к лучшему. Не представляю себя в роли отца.
– Речь идет не о вас, Мишель! – воскликнул великий князь. – Шарлотта страдает, и ваше поведение и недостойные привычки только усугубляют ее боль!