Демоверсия
Шрифт:
Что она чувствовала к этому человеку, с которым прожила столько лет? Она уже не могла бы ответить. Они так много пережили вместе, что это было как будто неважно. Ей нравилось с ним спать, если они спали вместе, нравилось пить вино, если они пили вместе. Было так весело, так по-родному. Как там у Хемингуэя? «Ешь с ним, пей с ним»?.. А главное – у них были дети.
На улице был сильный ветер и шел снег. Из окна дуло, Аня куталась в белую шаль с кистями, подаренную когда-то мамой. Кот забился под батарею и смотрел на нее своим странным внимательным взглядом. Капал кран. Щелкала компьютерная мышка. На лице ее будущего (будущего?)
– Господи, да когда уже мы сделаем ремонт…
Аня сказала это тихо, как бы самой себе, не ожидая ответа, но Влад внезапно оторвал взгляд от экрана и произнес исподлобья:
– Никогда.
Аня оторопела.
– Мы же нищие, Аня.
Потом вдруг рассмеялся:
– Да не переживай ты так! Окно заклеить надо. Уж скотч-то я купить пока могу.
И тогда Аня побежала.
Квартира была небольшой, но она очень долго бежала по ее коридору, бежала, цепляясь за косяки и спотыкаясь о вырванные бруски паркета. Она бежала, чувствуя, как за ней волочится холод, окаянный сквозняк, она бежала, и под ногами текла вода из сломанного крана с перепутанными температурными режимами. Она бежала, перепрыгивая через разбросанное по всей квартире «никогда», ржавое, торчащее кусками арматуры из половиц. Добежав до тумбочки, она дернула ящик, взяла кольцо и побежала обратно, в кухню. Достала кольцо из пакета и выбросила его в форточку.
– Свадьбы не будет.
Накануне торжества они помирились.
– И что делать? – спросила Аня. – Я же выбросила кольцо. Ты можешь его найти?
– Ты сумасшедшая. Там сугробы под окном.
– Но ты ведь даже не попробовал!
Влад дернул плечами, оделся и вышел на улицу. Через пять минут он вернулся.
– Я попробовал.
Аня вздохнула.
Она прошла в комнату. На плечиках висело ее свадебное платье и фата. Фатиновая юбка, украшенная стразами, слегка поблескивала в сумерках, по бюсту расползались синие цветы. Аня надела джинсы. Обулась. Взяла фонарь и вышла из квартиры. Закрывая дверь, остановилась, открыла обратно. Вошла, разулась, нашла в ванной комнате детский полуигрушечный веник, в коридоре отыскала желтую лопатку с длинной ручкой – и снова вышла.
На улице было темно. Аня встала под собственными окнами, растерянно глядя на сугробы.
Наверное, трещина была уже тогда, в одном из сугробов, но обнаружит ее Аня только через несколько лет.
«Сегодня я точно не встану», – подумала она и посмотрела на телефон. Заставка демонстрировала горный пейзаж с цветами у подножий. «Каганат…» – мелькнуло в голове, и Аня раздраженно смахнула заставку: это ее больше не касается, она не вернется в Тишину никогда.
Была суббота, около часа дня, и дети давно проснулись – Ида смотрела мультики на кухне, а Лиля уже ушла в музыкалку на занятия.
Аню снова накрыла волна жара, переходящего в озноб. Впрочем, температуры, кажется, не было. Аня не проверяла: ей было все равно. Она хотела только лежать и лежать, не открывая глаз, но нужно было хотя бы высморкаться, что ли, дойти до туалета, а заодно и покурить.
Аня вышла на балкон, закурила и посмотрела на телефон. Там была эсэмэс с пометкой «Одну минуту назад».
«Посмотри в окно на кухне».
Номер был неизвестным. Кто это мог быть? Что это значит? Аня сидела, кутаясь в шубу, волны дыма и жара, и ничего не могла понять.
«Как я могу посмотреть в окно на
Ее маму всегда смущали открытые шторы. Аню это не заботило никогда. Она могла бы пройти перед ними вообще голой, если бы ходила в таком виде по дому, – поэтому и сейчас подошла, даже не набросив халат на голубую сорочку.
Напротив окон стояло бежевое здание с серыми панелями, тоже совершенно голое. Когда Аня переехала с бывшим мужем в эту квартиру, ее раздражал такой вид. Она даже думала написать в какую-нибудь инстанцию, чтобы ей разрешили покрыть эту монотонную стену цветами и листьями. Пусть бы там лучше росло дерево – например вишня, – а вокруг летали птицы, везде птицы – на ветках, на стволе, у корней. Можно бы еще вырастить у основания грибы и ландыши.
Постепенно Аня привыкла к этой стене, но помнила о своих непосаженных ландышах. Странно было видеть, как все вокруг меняется, а стена остается такой же. Изменилась квартира после ремонта, изменилась Аня, а уж дети как вытянулись…
Ян стоял у этого здания, на границе черного подножия вишни и снега. Линия, переводящая черный цвет в белый, была абсолютно четкой и прямой. Ян стоял на бежевом фоне в своей черной куртке, словно какие-то высокие, самые-самые высокие инстанции выдали наконец разрешение – и кто-то нарисовал на стене фигуру черного человека с белой головой. Он стоял на границе миров, на пороге двух инстанций, чуть не наступая на Анины не нарисованные ландыши. Может быть, Аня сама нарисовала его фигуру, пока спала в полубреду, только не помнила этого.
Ян смотрел на Аню и улыбался. Она засмеялась, облокотившись о микроволновку на подоконнике, и обхватила голову руками.
Снег лежал плотными слоями, мертвыми изнутри. Где-то между ними было кольцо.
Сначала Аня прошла за ограждение под окнами и просто осмотрелась, светя фонариком под ноги. Везде было предсказуемо пусто и бело.
«Начнем отсюда», – сказала себе Аня и стала разгребать снег. Для этого она попыталась приблизительно определить траекторию полета кольца из форточки в сугроб.
Хотя «разгребать» – слово совсем неподходящее: она сначала как бы «откусывала» кусок сугроба лопаткой, отводила его в сторону и медленно разметала веником в свете фонаря. Внимательно осмотрев каждый слой, она продвигалась дальше.
Больше всего это было похоже на археологические раскопки. Аня будто рылась в отжившем мире собственной памяти, пытаясь отыскать причину того, что она сейчас здесь, с промокшими коленями и замерзшими руками. Она «кусала» сугроб за сугробом, разметала слой за слоем, пытаясь понять, сколько времени уже занимается этим странным делом и не хватились ли ее дома. Но нет, никто не звонил, а сугробы не кончались, и был только снег, и ничего, кроме снега, не было.
И вдруг в одной из снежных трещин ее внимание привлекло что-то мелкое, белое, неопределенное. Она сама даже не поняла, как обнаружила это – белое на белом, но обнаружила. Взяла. Это была бирка от кольца, надежно соединенная с самим кольцом.
На кольце было семнадцать маленьких камушков – микроскопических фианитов голубого цвета. По правде говоря, Аня обожала его, потому и отправилась искать в сугробах среди ночи. Потому и не смогла пройти мимо, увидев в случайной ювелирной лавке, и купила его себе сама незадолго до свадьбы.