День бумеранга
Шрифт:
– Вопросы у тебя, однако.
– А что? Заключенным положено друг с другом откровенничать. Мы же все тут в одной лодке.
– Не было у нас ничего такого. Хотя земля под нами качнулась.
– А он ничего, привлекательно-страшноватенький такой. У него вроде был роман с этой, как ее…
Касс смотрела на телеоблик Ранди все время, пока тасовала колоду. Видна рука Терри, думала она.
Ближе к ночи благодаря трансляции речи Ранди толпа стала исчисляться тысячами. Терри задавал ритм скандирования из фургончика по радио.
– Прямо как в шестидесятые, – сказал он, глядя в тонированное окно фургончика, – только мусора
– Соединиться с народом, – был ответ.
– Не переборщите с доступностью.
– С доступностью? – хмыкнул Ранди. – Не понимаю, как с ней можно переборщить.
Едва Ранди вышел из фургончика, как был проглочен восторженной толпой молодежи с плакатами:
СВОБОДУ КАСС!
ПЛАТИТЬ? ЧЕРТА С ДВА!
ДЕНЬ БУМЕРАНГА НАСТАЛ!
КАСС ПРАВА!
ЭТО ДЕФИЦИТ, ИДИОТЫ!
СОЦИАЛЬНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ = СМЕРТЬ!
Терри смотрел, как толпа засасывала сенатора, пока не осталась только голова, освещенная яркими телепрожекторами. В фургончике было три монитора, так что Терри мог видеть интервью Ранди в прямом эфире.
Репортер телеканала «Фокс» сунул Ранди микрофон.
– Сенатор! Один ваш коллега, сенатор Мелтингхаузен, называет вас, цитирую, прожженным оппортунистом. Не слишком ли это резкое выражение для такого в общем-то коллегиального органа, как сенат?
– Не знаю, насколько я прожжен, – улыбнулся Ранди. – Но что я горю – это правда. Я горю желанием добиться справедливости. Что касается оппортунизма… По-латыни opportunitas означает «возможность». Если мой хороший друг из славного штата Виргиния имеет в виду, что я стремлюсь использовать любую возможность для ремонта нашего бракованного правительства, то да, я оппортунист. Безусловно. Но главное, Крис, – могу я вас так называть? – в том, что…
Терри откинулся назад с удовлетворением наставника, увидевшего, что ученик уверенно справляется собственными силами. Всегда двойственное чувство. Он тут же сурово напомнил себе, что сейчас не время для размягченности и уж тем более для пагубного самодовольства. Сейчас, если на то пошло, время наибольшей опасности, время, когда клиент считает, что все может сам. Вашингтон усеян обглоданными костями тех, кто дал волю подобной самонадеянности.
– Что-что? Просто отпустить ее на свободу?
Президент Райли Пичем был не в лучшем настроении. Экономическая ситуация заставляла правительство работать в кризисном режиме. Все здорово недосыпали.
– Будет выглядеть так, словно мы идем на попятный, – добавил президент.
– Именно туда нам и следует идти, – сказал его главный политический советник Бакки Трамбл. – На попятный.
Президент тупо уставился на него через ширь письменного стола из выловленных досок с крейсера «Мэн», затонувшего на рейде Гаваны. На ретроспективный взгляд, не самый, пожалуй, удачный выбор стола из запасов, хранящихся на правительственном чердаке.
– Чего-то я тут не улавливаю, – сказал президент.
– Электронная почта дает статистику девять к одному против нас.
– Эта мадмуазель призывает людей не платить налоги. Так что не надо! У нас и так черт знает какие трудности с доходной частью.
Генпрокурор не уверен, объяснил Бакки Трамбл, что если Касс заручится сильной защитой на основании Первой поправки, [44] ее признают виновной.
– И какой тогда видок у нас? Получится, что
44
Первая поправка к конституции США защищает, в частности, свободу слова.
45
Пестрый Дудочник – герой известной сказки, который, играя на дудочке, увел из города Гамельна всех детей.
– Чего эта штучка так лезет из кожи? Прямо шило в заду.
– Она была с Джепперсоном в Боснии, когда он ногу потерял. Я порасспрашивал кое-кого в Пентагоне. Говорят – похоже, они трахались в военном вездеходе посреди минного поля. Она предпочла увольнение трибуналу.
– Ох уж эти мне бабенки в погонах, – фыркнул президент. – Упаси нас господи.
– Она и без погон сейчас дает жару. Ну так что? Как нам быть? Делаем из нее мученицу?
Президент помедлил с таким видом, словно еще не решил.
– Ну ладно, – промолвил он наконец с видом премудрого Соломона. – Скажи Киллибрю, чтобы спустил на тормозах.
– Правильно, шеф.
Бакки Трамбл всегда хвалил президента, когда тот слушался его советов.
На следующий день ближе к вечеру после nolle prosequi – отказа истца от иска за малостью шансов на успех, – о котором лапидарно заявил департамент юстиции, Касс освободили. Тысячная толпа приветствовала ее знаками V. «Пулицеровская свора» на прощание подарила ей головную повязку из чулок, купленных в «Викторияз сикрет».
– Может, попробуем от них оторваться? – спросила Касс. За ними следовали как минимум четыре машины с фотокорреспондентами. Она только что поговорила по телефону с плачущей матерью.
– Ну нет, – сказал Терри. – Гонка на скорость – последнее, что нам сейчас нужно. Пусть пощелкают нас, когда приедем к Ранди. После этого они уберутся, я думаю.
– Зачем мы к Ранди? Я хочу домой.
– Потому что он желает нас видеть. Человек, который тебя оттуда вытащил.
– Ты правда его подключил?
Терри сделал круглые глаза.
– Он сенатор Соединенных Штатов. Если у тебя есть другие охотники встать и громко крикнуть: «Свободу Касс!», немедленно присылай их ко мне.
– Теперь я перед ним в долгу.
– Считай, что тебе повезло, мисс Пожизненное Без Досрочного. И улыбайся в камеры. Скажи репортерам пару слов. Двадцать секунд о том, как хорошо выйти на свободу, как хорошо, что твои слова услышаны…
– Ты меня учишь выступать перед прессой?
– Твой адвокат (хороший человек, между прочим) из-за тебя сидит на антидепрессантах. Я буду стоять сзади с нацеленным тебе в спину пистолетом. Так что придерживайся сценария.