День цезарей
Шрифт:
– Префект гвардии Секст Афраний Бурр!
Этого человека сенатор прежде не видел, хотя и знал по имени. Бурр был одним из службистов, что по совету Палласа и императрицы получили повышение в последние месяцы правления Клавдия. Он был в числе сторонников восхождения Нерона на трон.
Ответить на приветствие у Семпрония не получилось: ко входу подплыл первый паланкин. Передний носильщик чуть слышно скомандовал, и носилки бережно опустили наземь. Внутри паланкина, судя по всему, прервался какой-то разговор. Последовала короткая пауза, после чего из полотняных складок показалась холеная кисть руки и раздвинула
Обвив мать за талию, Нерон словно только сейчас заметил сенатора и заговорил с ним так, будто они невзначай встретились на улице:
– Ах, дражайший мой Семпроний! Рад лицезреть тебя.
– Мне это очень и очень приятно, о император, – с поклоном произнес сенатор.
– Уверен в этом. Но давай же покончим с церемониями. Мы все теперь просто друзья.
– Для меня это честь.
Нерон томным взмахом отмахнулся от этих слов и продолжил:
– Мне сообщили, что ты нынче принимаешь гостей. По всей видимости, речь идет о пире?
– Да так, скромное торжество, – смиренно кивнул Семпроний.
– По дворцовым меркам, я уверен, это именно так. Мне сообщили, среди гостей присутствует и мой сводный брат?
– Да, император.
Нерон подступил к Семпронию так, что их лица отстояли буквально на локоть. В молчании император вгляделся в сенатора туманно-вкрадчивым взором, после чего наклонил голову и легонько тукнул его пальцем в грудь.
– Как я уже сказал, оставим выспренность. Сегодня можешь звать меня просто Нероном.
Выбравшись наружу, к ним приближался пассажир второго паланкина. В отсветах жаровен Семпроний разглядел Палласа. Под плащом из мягкой шерсти на императорском вольноотпущеннике была туника из лилового шелка. Пальцы уснащали взблескивающие камнями перстни.
Нерон обернулся к нему.
– Британник здесь, как ты и говорил.
Паллас мертвенно улыбнулся.
– Разумеется. Знать бы только, зачем он здесь?
Вопрос предназначался Семпронию, но вольноотпущенник при этом улыбался императору, словно сенатор был не более чем привратник у дворцовых ворот. Семпроний нервно сглотнул. Наконец непроницаемо – темные глаза Палласа перешли на него.
– Ну же, сенатор?
– Я был близок к императору Клавдию и Британника знал с детства. Моим долгом тогда было заботиться о нем, как, собственно, и сейчас. Я в долгу перед его отцом, который всегда был добр ко мне и благоволил как патрон.
– Весьма благородно с твоей стороны, – милостиво улыбнулся Нерон. – Уверен, мой покойный отец оценил бы доброту, кою ты оказываешь тому, кто есть для него плоть от плоти. Ну, а теперь не откажи нам в любезности проводить нас на твой пир. Мы тут все оголодали. Идем!
Не дожидаясь приглашения, император с матерью переступили порог и через скромную переднюю прошествовали к коридору,
– Все-таки не мешало меня об этом как-то известить, – негромко, но твердо высказал он свое недовольство.
– Да? А меня не мешало бы известить о местонахождении Британника. А то покинул дворец и никого не уведомил… Никто его не хватился, пока августейшее семейство не село ужинать. Когда он не явился, нам пришлось на скорую руку разговорить его раба. Со всем этим на руках, я уверен, ты поймешь, что необъяснимое отсутствие Британника во дворце вызывает некоторое подозрение.
Семпроний искоса поглядел на Палласа. Если под подозрение подпадает сводный брат императора, то это же подозрение распространяется и на тех, кто составляет круг его общения.
– Неужто в его согласии посетить мой дом кроется что-то крамольное? Я же сказал, мы друзья.
– Друзья? – Улыбаясь в себя, Паллас кивнул. – Это хорошо. В наше время друзья нужны всем и каждому; любые, за каких только можно уцепиться. Но при этом не мешает знать, каким из них можно доверять, а каким – нет, и действовать сообразно. И это распространяется на всех без исключения, дорогой мой сенатор Семпроний, – от последнего сводника в Субуре до самого императора, будь он благословен. Ты понимаешь меня?
– Полностью.
Паллас нежно провел ему по плечу.
– Вот и хорошо… Ну да ладно, Британника мы сыскали, так что можно теперь успокоиться.
В сад они вышли следом за августейшей четой, при виде которой рокот разговоров моментально смолк. Воцарилась тишина, нарушало которую лишь тихое журчание воды в фонтане. Семпроний поглядел на возвышение и увидел, что Британник там тревожно замер. Между тем Агриппина захлопала в ладоши и с наигранной беспечностью защебетала:
– Ах, какая красота! Как скромно, просто и со вкусом! Наша душная столица может позавидовать этому озерцу покоя и благодати! А сколько здесь знакомых лиц!
Она заскользила к ближнему кругу гостей, приветствуя их поименно, в то время как те с пристыженным смущением вскакивали, переламываясь в почтительных поклонах.
– Да что вы, что вы! – увещевала Агриппина. – Не нужно, не нужно вставать! Мы не хотели причинять вам неудобство. Так, тихо проскользнуть и без чинов усладиться вместе со всеми… Сенатор Граник? Видеть тебя – приятная неожиданность. И тебя, милая моя Корнелия…
Нерон, как послушный сын, следовал за матерью, которая постепенно приближалась к возвышению, где со своими наиболее почетными гостями размещался сенатор.
– Живо, еще одно ложе к верхнему столу, – скомандовал Семпроний безотлучному номенклатору.
Нерон, заслышав эту фразу, качнул головой.
– Ни к чему, друг мой. Просто умести нас там, где найдется место. К чему излишняя суета…
Веспасиан с женой уже загодя поднялись с подушек и отступили перед Агриппиной на шаг.
– Вы думаете, это уместно? – осведомилась императрица.
– Прошу, – коротко, с наклоном головы сказал Веспасиан. – Мы найдем себе другое место.
– Весьма любезно, – улыбнулась Агриппина и надменно посмотрела на его жену. – Вот он, истинный патриций.