День Десантника
Шрифт:
В пространстве над столом встретились три стопки и стакан.
Выпили.
Помолчали.
И посмотрели на пятую стопку, покрытую кусочком хлеба.
…Как назло заросли расступились — впереди зияла обширная проплешина. Поднявшийся ветер гнул камыши, закручивал песок маленькими смерчами, и взбитая мельчайшая пыль не оседала, висела в воздухе полупрозрачной кисеёй. Но Богомолы чудесно умели пользоваться изменяющейся обстановкой на родной планете. Фугас, сидя на границе зарослей, перед открытым пространством, отчаянно крутил головой.
— Звёздочка! —
Полчаса назад связистка передала: данные по Итанге уточняются. Собранная информация изучается экспертной группой ксенозоологов и специалистов по внеземным культурам. Вот-вот последует заключение, и судьба Богомолов будет решена. Да и судьба планеты тоже.
Такая практика существовала много лет. Любая Космическая Федерация, и КФ Земли в том числе, обнаружив и намереваясь колонизировать новый космический объект, обязана была определить — не несёт ли данный объект разумную жизнь либо уникальные виды растений и животных? Только в случае, если ни того ни другого не обнаружено, Федерация имела право объявить находку своим субъектом и решать его дальнейшую судьбу самостоятельно.
Разведка Итанги показала, что недра планеты чрезвычайно богаты полезными ископаемыми. Но более ничего примечательного в этом мире песчаных барханов и зарослей местного кустарника, наречённого десантниками камышом, не обнаружилось. Состав атмосферы и воды, климатические условия, циркадные циклы — всё было столь чуждо человеку, что решение напрашивалось само собой: превратить Итангу в огромный механизированный рудник. Напичкать планету автоматикой, свести до минимума человеческое присутствие и качать богатства недр, обеспечивая связь грузовыми транспортами.
И всё бы хорошо, но вот Богомолы! То ли это животные, то ли разумные существа? А если животные, то не уникальный ли вид, подпадающий под параграф Галактического соглашения? Об этом сейчас и спорили эксперты.
Что до десантников, то никто из них не смог бы назвать местных насекомых, — а сходство с земными богомолами было удивительным, только двухметровые размеры потрясали воображение! — так вот, ни у кого из десантников язык не повернулся бы назвать их тварями бессловесными. И безобидными тоже.
Богомолы обладали способностью к мимикрии, отлично ориентировались в зарослях камыша, скрытно передвигаясь замаскированными ходами и тропами, и приблизиться к себе не позволяли. Более того, Фугас готов был поклясться, что у них существует система оповещения, а может быть, и средства общения. Во всяком случае, датчики скафандров регистрировали и странные, упорядоченные звуки, которыми обменивались Богомолы во время движения, и звуковые сигналы, подаваемые в случае опасности.
Наконец, когда Хвост с Большим попытались поймать одну особь в сеть из молекулярного волокна (это крайняя мера при необходимости исследовать объект), Богомол распылил некую тёмную взвесь, от которой крепчайшие молекулярные волокна, призванные выдерживать температуру в тысячи градусов и многотонные нагрузки давлением, растаяли как паутинка на огне.
И распылил он свою отраву посредством некоего приспособления! Вот именно так:
Гадость эта попала и на перчатку Большого, и в месте попадания тут же начала образовываться натуральная дыра. Это в скафандре высокой термозащиты! Конечно, сработала аварийная система герметизации, но скоро из-под универсальной заплатки поползли подозрительные тёмные потёки, и хорошо ещё, что рядом был транспортёр, и командир успел забраться внутрь и скинуть перчатку. Иначе неизвестно, чем бы дело кончилось…
Позже эксперты сообщили, что гадость эта — чрезвычайно сложный и чертовски активный ферментативный состав, которому по плечу проесть защиту орбитальной станции.
Так что, безоружными Богомолы не были. И всё это вместе взятое ставило перед «гризли» вполне определённый вопрос: воевать с местными кузнечиками или убираться с планеты восвояси, и пусть высокие комиссии и полномочные комитеты решают, что и кому здесь делать дальше.
Именно поэтому Фугас терзал эфир призывами:
— Звёздочка, Звёздочка! Ответь, что мне делать?
Но эфир молчал.
Транспортёр со связисткой и командиром находился сзади, Фугас хорошо различал красную точку на экране навигатора. Оборотень занял позицию впереди и правее, в зарослях, а чуть дальше, на холме обосновался Лисий Хвост. Заместитель командира отряда — он был сейчас ушами и глазами Большого — контролировал обстановку. Оборотень с Хвостом светились на экране зелёным.
А Фугас отвлёкся всего на минутку — показалось, что в опасной близости произошло в зарослях некое шевеление. И ещё показалось, мелькнуло что-то — то ли серое, то ли зеленоватое. Стремительное. И когда повернулся вновь к навигатору, огонька Хвоста почему-то уже не было, а эфир вдруг пронзил крик Звёздочки:
— Нападение! Эти твари нас атакуют!
И тут же прогудел командир:
— К бою! Приказываю считать Богомолов насекомыми с агрессивной моделью поведения. Огонь на поражение!..
— Видели, что на улицах творится? — усмехнулась Звёздочка, проглотив одним махом содержимое стакана. — Сколько хвалебных слов, мама дорогая! Поздравляют. Даже моя домовладелица, скотина, поздравила. Хоть раз в году, но выдавила из себя змеиную улыбочку. А по информаторам — не, ну просто смех! Видели, как эти твари извиваются? Торжественная речь кальмара с Жемчужного Грота — умереть можно! Мало их давили…
— Ты не права, связь, — усмехнулся Оборотень. — Народ должен знать своих героев. И чествовать. Я, правда, по улицам не шатаюсь, обхожусь флаером. А бортовой информатор просто отключаю.
— Ой, разведка, ну не всем же так жить! — деланно восхитилась Звёздочка. Спиртное действовало на неё всё сильнее. — Ты, кстати, модель флаера поменял? В прошлый раз, помнится, прилетал на «Олимпе». А сейчас — «Корона Галактики», не иначе?
— Корона, корона, — снисходительно покивал разведчик. — Звёздочка, зависть — нехорошее чувство. Разъедает душу.