День дурака

Матуш Татьяна

И так бы все и вышло, если бы... Если б хозяин таверны не решил, что сейчас самый подходящий момент унести свою драгоценную тушку подальше от всей этой зауми, и не сдвинул крышку подпола... совсем чуть-чуть. Только чтобы пропустить летевшего туда чародея. Или выпустить пацана-артиста, как оказалось, все это время он прятался в подвале. Увидев, что крышка поднимается, он, похоже, решил, что опасность миновала, и сунулся наверх.

– Тар Благой!

– Вечные Короли!

– Твою дивизию!

Гаморе

порснул в сторону, Трей откатился с воплем, потирая ушибленный лоб. Паренек-менестрель чертиком выскочил из подпола, огляделся, и, совершенно правильно оценив ситуацию, бросился по лестнице наверх, туда, где располагались комнаты для гостей.

Степан рванул за ним.

Спокойнее всех повел себя палач. Он приподнялся на руках, поглядел вслед улепетывающему во все лопатки пацану, и точным пассом активировал амулеты, которые они все надели перед "операцией по задержанию". Чтобы молодой, не в меру талантливый брат по дару не смог отвести им глаза.

Историк слегка замешкался, соображая, где от него сейчас будет больше пользы, или, скорее, меньше вреда. Но когда, после некоторого колебания, все же шагнул к лестнице, на его плечо опустилась легкая, сухая - и очень цепкая ладонь.

– Куда!

– За ними, - Лапин возбужденно ткнул пальцем вверх, - уйдет же!

– Ты хотел сказать - уйдут?
– Чародей, еще недавно свой в доску, компанейский парень смотрел на Валерия сузившимися, вмиг похолодевшими глазами, и эти глаза обещали историку все что угодно, кроме шашлыков с молодым вином, - Может, и уйдут. Только недалеко. И скоро вернуться.

– Это почему?
– удивился Лапин, отказываясь понимать и этот странный тон, и то, что Трей, смотрит на него, как на врага номер один - куда там Гаморе.

Отставив указательный палец, Трей прочертил им в воздухе замысловатую фигуру, типа восьмерки - и как будто бы потянул на себя. Историк почувствовал, что его руки, чуть выше локтя, становятся непослушными, а, секундой позже, ощутил такую же слабость в коленях. Он торопливо сел на пол, чтобы не упасть.

– Соображаешь, - тем же ледяным тоном, глумливо-одобрительно кивнул чародей, - значит, сообразишь и почему твои дружки-приятели далеко не уйдут.

– Нет, - честно помотал головой Лапин, - Не понимаю. Трей, что с тобой случилось?

Хлесткая пощечина, отвешенная холеной рукой, но с немалой злостью, немедленно приморозила его язык.

– Если ты, тварь, еще раз осмелишься назвать меня по имени, будет не ладонь - а нож, и не по щеке, а в сердце. Доступно?

– Вполне, - скривился Лапин, - Хорошо объясняешь. Понятно. Как учителю в коррекционной школе тебе бы цены не было. Но, может быть, все-таки просветишь меня, с чего вдруг твоя милость с цепи сорвалась?

– Так же понятно?
– язвительно переспросил Трей.

– Как сумеешь. Только чтобы

до меня, дурака, и в самом деле дошло.

Палач поднимался с пола, отряхиваясь - и не спуская с Валеры глаз.

– Трей считает, что Вечным Королям, кем бы они ни были, не место в Арсе. И, кстати, в этом я с ним полностью согласен. Наверное, этой глупостью мы и в самом деле заболели в Усадьбе Мастеров. Но есть болезни излечимые, а есть те, что оставляют тело лишь с его последним вздохом.

– Все это очень печально и все такое... но я тут при чем?
– поразился Лапин.

– Твое оружие выдало тебя. Вы напрасно думали, что если летающая крепость не появлялась над нашими головами уже два поколения, никто не узнает Заоблачное копье... У нас, людей Арса, память долгая.

– Рад за вас, - буркнул Лапин. И вдруг подскочил на заднице, - Так это вы мой фонарик от мобильника за плазменный меч Джедаев приняли!
– дошло до историка, - Ну, дурдом!

– Темны твои речи, недобрый гость. Не понимаем мы слов твоих, - голос палача, до сей поры спокойный, тоже похолодел и зазвучал угрожающе.

И тут хозяин таверны решил себя реабилитировать, если не в глазах барона, то хотя бы перед чародеем. По принципу: "сгорел сарай, гори и хата" он, перехватив за горлышко бутыль с Благодатью святого, шагнул к Лапину и что было силы опустил ее на затылок историка.

Тот рухнул как подрубленный.

– Какой Твари неназываемой?!
– обернулся Марх.

– А я что, я ничего, - пробормотал Гаморе, тоскливо наблюдая, как благодать впитывается в не крашенные сосновые доски пола, - я вас спас, разве нет? Он бы сейчас нас всех заколдовал, а потом нашинковал своей штукой, как капусту в пирожки.

Чародей и палач, старательно пряча друг от друга глаза, подошли к Валере и постарались переложить поудобнее. Трей сдернул с плеч свой плащ и, свернув, подсунул под голову. Марх положил широкую, жесткую как доска ладонь на затылок парня.

– Чего это вы с вражиной матерым так возитесь?
– подозрительно спросил Гаморе.

– Не враг он, - коротко пояснил Марх, - ошиблись мы.

– Это почему?
– вскинулся хозяин таверны.

– Воинов Росумэ нельзя поразить обычным оружием. Они совершенно неуязвимы.

– Так разве это обычное оружие?
– возмутился толстяк, - отличная, чистая как слеза благодать святого...

– Помолчи, а, - сумрачно попросил Трей, - не доводи до непоправимого, у тебя ведь жена.

– Благодать эту ты сам делаешь, - добавил Марх, - вернее - делал. Эта бутыль была последней. Иначе... ты меня знаешь.

– Что будем с гостем делать, - перебил его Трей, - сильно его?..

– Очухается. Но голова будет болеть, - определил Марх, - перенесем ко мне. Или к тебе. Придет в себя - повинимся.