День Дьявола
Шрифт:
Что сказать? Она не знает, что делал со мной Ленни Штурзакер.
Нет, некоторые дети – как свиньи: способны унюхать слабости других, как трюфели в дубовой роще.
Мои слабости он унюхал, должно быть, еще в самом раннем возрасте, потому что я не помню времени, когда бы Ленни не преследовал меня на переменах или после школы. Соперничество между деревенскими детьми и нами, фермерскими из Эндландс, конечно, существовало с давних пор, еще в пору детства Старика и даже раньше, но Ленни ведь никогда не задирал Джеффа или Лиз. В основном потому, что Джефф своими дурачествами добился
Я же, со своей стороны, был легкой добычей. Слюнтяй. Пидор. Жопошник. Когда после занятий наступало время игр, он перегораживал мне дорогу рукой, прижимал к стене и, вздернув подбородок, начинал:
– Ну как, Пансикок? [10] Спорим, ты сейчас у меня заплачешь?
Иногда он пробовал – в ход пускалось колено или костяшки пальцев. А иногда подбегала Лиз и отталкивала его, но что же получалось?
– Эй, Пантикост-неженка, тебя девчонка защищает?
Иногда являлся его братец Сэм и звал Ленни поиграть с Майком Муркрофтом и Джейсоном Ирби. Им было непонятно, чем я так его притягивал, когда для подобных забав у них всегда был под рукой Дейви Вигтон, готовый, казалось, немедленно зарыдать, стоило им только посмотреть в его сторону. Тогда как я-то вел себя по-другому.
10
Ленни издевается над фамилией Джона – Пентекост. Пансикок (Pansycock) – что-то вроде Член пидора. Здесь и далее Ленни обыгрывает на эту тему фамилию главного героя. – Примеч. пер..
Может быть, именно поэтому Ленни не оставлял меня в покое. А возможно, я был ему нужен, чтобы самоутвердиться перед Сэмом, который называл его Барабан, Пузырь, а еще полным именем Леонард. Сэм вытаскивал полы рубашки у Ленни из штанов, чтобы все могли увидеть складки жира у него на животе. Иногда Сэм выскакивал из-за мусорных ящиков, и все вокруг покатывались со смеху, когда он принимался искать у Ленни в голове, подстриженной чуть ли не наголо, поскольку у того часто заводились вши. Бывало, они усаживались побороться на руках на глазах у девочек, а иногда затевали драку на школьном дворе, и Сэм всегда побеждал, а Ленни, перегнувшись пополам и задыхаясь, хватал воздух открытым ртом. Это были счастливые дни, когда Сэм выставлял униженного братца на всеобщее обозрение. Но не всегда это шло мне на пользу.
Как-то раз, за неделю до начала летних каникул, в обеденное время я оказался в ситуации, когда Сэм вытолкнул меня и Ленни на спортивную площадку, а сзади вся школа орала:
– Давай наперегонки! До церкви и обратно.
Я взял темп с расчетом произвести впечатление, будто я изо всех сил стараюсь бежать быстро, но при этом дать Ленни возможность прийти первым. Но даже так он не смог обогнать меня, и когда я коснулся стены церкви и повернул обратно, он едва одолел половину пути. Добежав до конца, он свалился прямо в подстриженную траву. Все вокруг веселились.
Как тут мне было не насладиться триумфом, слыша одобрительные возгласы, ощущая, как ерошат волосы дружеские руки. Как не почувствовать удовлетворения, увидев сидящего к нам спиной Ленни. Поджав ноги, он обрывал головки у ромашек.
После школы он подстерег меня, спрятавшись
Жить ему тогда оставалось всего несколько недель. Эта странная мысль не раз возникала у меня в голове, и я задавался вопросом, что бы он сделал, если бы знал об этом.
Кухонное окно запотело от дымящейся на столе пищи и жарких споров. Толковали о лесе и деревенских. А еще о ценах на еду – баранину, свинину, на все вообще. Такого рода разговоры редко можно услышать за пределами Долины, а сами его участники почти никогда не выезжают в другие места, и Кэт с трудом следила за темой разговора, перелетавшего от одного конца стола к другому.
Грейс тоже в основном молчала, открыв рот только пару раз, чтобы сказать «спасибо» по требованию Лиз, высказанному таким тоном, что Кэт почувствовала жалость к девочке.
– Ну-ка, посмотри, – сказала она Грейс, погладив ее по руке. – У меня есть кое-что для тебя.
Она сунула руку в карман кардигана и вытащила медальон. И, подняв его на цепочке, показала его Грейс.
Дискуссия о ценах на дизельное топливо стихла. Лорел надела очки и сказала:
– Какой красивый!
Она немного подержала его в руке, разглядывая украшение.
– Повезло тебе, Грейс, а?
– Помнишь, на свадьбе ты сказала, что он тебе очень нравится, – сказала Кэт, поднимаясь, чтобы застегнуть застежку сзади на шее девочки. – Я хочу, чтобы он был у тебя.
– Не нужно ничего ей дарить, – высказалась Лиз.
– О, это пустяки, – отозвалась Кэт. – Я не собиралась больше его носить. Пусть кому-то будет приятно.
– Что нужно сказать? – скомандовала Лиз.
– Спасибо, – сказала Грейс.
– Не слишком-то ты заслуживаешь этого, – не унималась Лиз, но Анжела одернула ее.
– Он пустой, – сказала Кэт, когда Грейс раскрыла медальон. – Так что ты можешь положить внутрь что-нибудь особенное.
– Тетя Кэтрин просто прелесть, а? – сказала Лорел.
Не отрывая глаз от подарка, Грейс, кивнула.
– Ты могла бы получше выразить свою благодарность, – продолжала цепляться к дочери Лиз.
– Она же сказала «спасибо», правильно? – сказала Анжела.
– Ты посмотри на ее физиономию, – огрызнулась Лиз. – Самая настоящая мегера.
– У меня и для вас есть кое-что, Том, – торопливо продолжала Кэт, пока спор не перешел в горячую фазу. – От мамы и папы.
Отец положил самокрутку в пепельницу и взял у нее открытку.
– Боюсь, там либо голуби, либо закат, либо – в данном случае – и то и другое, – сказала Кэт.
– О, с их стороны очень любезно прислать открытку, милая, – сказал Отец.
– Дай посмотреть, – попросила Лорел.
Отец передал открытку, и она прочитала текст, написанный преподобным отцом.