День Гнева
Шрифт:
Глава вторая. За гранью избранности.
Спустя два часа. Первая стадия дневного цикла. Городской промышленный район № 0-5. Город Тиз-141.
Небеса над головой остаются такими же тяжёлыми, свинцовыми, обременяющими душу и глаз только одним видом, поселяя в сердце уныние и печаль. И такой вид стоит практически каждый день и не нужно думать, что это банальное явление природы. Одним из Управлений Научными Исследованиями, расположенным в столице, была установлена информация, что если сохраняется плохая погода, то люди будут больше отдаваться работе, не стремиться домой или на отдых, а работать до упаду,
За пределами любого дома медленно начинает собирать силы ветер. Если утром это был лёгкий ветерок, равный бризу у моря, то теперь это довольно напористые воздушные потоки, вздымающие в воздух мелкий мусор и пыль, закручивая её в кратковременном вихре и вновь опуская на землю.
Но природные условия не имеют силы и значимости перед Информократией и её технологиями, ибо вышедшая из-под наковальни прогресса, она поставила перед собой цель противодействия всему природному. И создавая устройства, механизмы, которым природные явления не принесут ущерба, новое государство, раскинувшееся на северо-западе бывшей Италии рвётся доказать своё превосходство над силами естества.
Одной из таких технологий является служебный автомобиль Аркан-01. Он способен преодолевать любые типы местности, противостоять холоду, жару, спокойно себя чувствует как в пустыне, так и в тропическом климате и отлично переносит ледяные тундры с арктическими пустошами. Конечно, не такой манёвренный и быстроходный, как стандартный автомобиль, но надёжный и крепкий, как военная техника.
Маритон вцепился двумя руками в руль Аркана-01, ибо его рулевой механизм довольно жёсткий и требует прикладывать силы, чтобы совершить манёвр или поворот. Снаружи автомобиль похож на большущий вездеход, каким он и является. Широкие колёса с высотой в полтора метра, обеспечивающие проходимость, огромный чёрный корпус, длинной в семь метров, с местом для капота в два метра под которым покоится и работает самая современная электроника, обеспечивающая движение этому монстру, ну и бронированные тонированные стёкла вдобавок.
Вокруг виднеется только удручающая картина, стелящаяся уже пару километров, как автомобиль покинул пределы «Круга Интеллекта». За окном огромные полуразрушенные заводы, работающие на благо Информократии, где каждый день от усталости, голода, жажды или адских условий труда гибнут десятки рабов или парочка работников из группы «А-8», к которым относятся, как к расходным материалам, так как они всего лишь средство производства для програманн более высокого класса. Высотные серые кирпичные дома соседствуют с лачугами с трущобами, медленно утопая в кучах мусора. Толпы бедных и больных, живущих за еду, принявших алкоголь и наркотики, как единственную валюту тут что-то вроде среднего класса. Самые убогие и обделённые живут в рабских бараках, где подхватить болезнь – плёвое дело.
Рядом с Маритоном, который уставился на дорогу, восседает Анна. Прекрасная девушка направила взор миндалевых глаз в сторону тотальной разрухи. Там, за пределами автомобиля и «Круга Интеллекта» совершенно другой мир, собранный из тех, кого «высокоинтеллектуальные» люди посчитали мусором, недостойным их общества. И теперь те, кто не вышел умом живут в руинах и развалинах былого мира, и только здания Управления здесь сияют роскошью и технологичностью.
– Грустно, – роняет слово Анна, исказив тон в печали. – Совсем не радостный пейзаж.
– Что? – не убирая взгляда с дороги,
– Знаешь, сколько мы были в подобных районах и везде одно и то же – нищета, болезни, голод и смерть, – в речи девушки её напарник точно уловил лёгкую душевную хандру.
– Анна, – при обращении, произнесении букв имени девушки воздушная улыбка покрыла губы. – Ты должна знать, кто они и какое им место определили «ревнители ума». Для нашего мира они никто и ничто, ибо не обладают информацией, а способны к «выполнению грубой животной работы, а посему должны быть выдворены за пределы основного места обитания умнейших и достойнейших людей, где есть все блага, коему нарекание – Круг Интеллекта».
– Когда ты успел записаться в миссионеры Макшины?
Рука мужчины, аккуратно сойдя с отделанного резиной руля, касается бардачка и достаёт оттуда маленькую книжку, обтянутую синей потёртой кожей.
– Вот, – тряся в руках книжонку усмехаясь, молвит парень. – Вот, мне её выдали вчера. Глава нашего инфо-культа сказал, что я мало времени уделяю изучению философии о прогрессе и власти интеллектуальных элит. И втиснул её мне.
Почесав широкий подбородок краюхой книжки мужчина, зашвыривает её обратно и захлопывает бардачок.
– Ты её будешь изучать?
– Это останется между нами? – с ехидной улыбкой на лице спрашивает мужчина и, увидев такую же непринуждённую улыбку, тронувшую губы Анны, Маритон договаривает. – Конечно же, нет! Будет чем стол подпереть на работе.
Маритон тут может спокойно говорить на любые темы, ибо датчик прослушивания как-то он пихнул настолько глубоко, что ничего кроме звука работающего двигателя на записях не слышно. Случилось это после того, как полгода тому назад от досады, вызванной неудачей при поимке несанкционированного философа, Маритон ударил ладонью об корпус, возле руля. Секретный датчик отвалился и оказался далеко от кабины, что позже заприметил Маритон, но решил не доставать его оттуда, оставив наслаждаться диспетчеров Контроля за Аккамуляриями мелодичным бренчанием мотора.
– Знаешь, а то, что мы делаем, действительно полезно, – заявляет девушка, с жаждой продолжить разговор. – Ведь, если бы не Апостолы, то этот край до сих пор продолжал бы болтаться во мраке и нищете.
– Анна, милая, посмотри за окно и скажи, кого здесь Апостолы сделали счастливыми? – смотря на широкую дорогу, из разрушенного асфальта, продолжает говорить Маритон. – Я что-то тут не вижу толпы счастливых и довольных людей.
– Милая… – довольно повторяет дама. – От количества незаконных слов, сказанных мне тебя можно отстранить от службы. Ты не боишься их говорить, ведь это…
– Да-да, я знаю, «любые комплименты, сказанные другому субъекту общества, потенциально образуют возможность создания семьи, поэтому комплементарные слова не желательны к употреблению, кроме служебной похвальбы», – кичливо процитировал слова проповедников Маритон, – как говорит наш Участковый Просветитель, ссылающийся на одну из проповедей. Но я не могу не говорить их такой девушке как ты и плевал я на любую из проповедей инфо-культа.
Древнее ощущение накрыло Анну. Она чувствовала некое странное чувство, трепещущую лёгкими веянием душу, которое явно под запретом, и его проявление будет осуждено Надзирающими Корректорами – людьми, которые выслеживают любое несоответствие действующему учению, с холодной методичностью его устраняя. Девушка рада, что ей говорят такие прекрасные слова и чувствует, как изнутри её подтачивает некое тепло, которое готово застлать душу ощущением радости и ликования и широкая глупая улыбка, растянувшая губы подтверждает это.