День гнева
Шрифт:
— А... ты? — запнувшись, спросила Татьяна.
Мысль о том, чтобы остаться без его спокойствия и поддержки показалась невыносимой. Да ещё Гека этот... Не нравился он ей, ох, как не нравился!
— Они будут искать беглецов. А я собью их со следа. Главное для вас — успеть выйти в Поток. В корабле-ловушке нет штарма, поэтому найти МОД в гиперпространстве для духабути будет невозможно.
Он снова замолчал, разглядывая её так внимательно, что Татьяне Викторовне стало не по себе.
— Ты больше ничего не хочешь мне сказать? Рассказать? — осторожно
— Ну почему же, — улыбнулся он одними уголками губ, — в прошлый раз мы расстались, будучи едва знакомы. В этот раз узнали друг друга лучше! Возможно, будут и другие встречи. Я не могу сказать, Танни. А ты не можешь знать того, что я не должен говорить.
Татьяна прислушалась к своим ощущениям. Вот, поди ж ты, надо прощаться, а она раздумывает — отчего одна половина отчаянно тоскует по Ларрилу, а другая хочет всё бросить и отправиться за этим странным пришельцем из будущего, с глазами, полными бесенят, из которых далеко не все означают веселье...
Ричард вдруг коснулся её щеки прохладной ладонью.
— Ты странно действуешь на меня, Танни, — тихо сказал он. — Хочется бросить всё и остаться с тобой. Здесь и сейчас. И забыть о галактике и вселенной, о времени и пространстве...
— Ричи... — она предупреждающе вскинула руку. Внутренние противоречия разрывали душу на части, и это было больно, действительно больно!
— Мы увидимся, — улыбнулся Ричард Львов. Резко развернулся и покинул пещеру.
Татьяна, тяжело дыша, прижалась затылком к камню. Сейчас Гека начнёт приходить в себя, задавать вопросы, а у неё щеки мокрые от слёз, и губы дрожат... Почему так? Что это? Тоска по земной любви? Но чем любовь к человеку с Земли отличается от любви к проангелу с Райи? Физиологией? А разве физиология имеет к любви хоть какое-то отношение?
Гека зашевелился. Попробовал открыть глаза.
— Как вы? — хрипло спросила Татьяна Викторовна.
Собственный голос казался чужим. И сама она здесь и сейчас, в этой пещере, стала чужой себе. Будто сознание раскололось на части... и самое страшное, что произошедшее никакому анализу не поддавалось! Лу-Тан так нужен ей! Он бы знал, что происходит, сказал бы что-нибудь сколь всеобъемлющее, столь и мудрое: чем дело кончится, на чём сердце успокоится. Лукавый «морж», любимый Учитель сейчас был необходим сильнее, чем стерильные коридоры Лазарета, чем сочувствующий шёпот Э в сознании, чем горячие объятия Ларрила!
— Я никогда так много не падал в обморок! — пробормотал Гека, усаживаясь. — Думаю, в этом виноваты вы!
— Может быть, — рассеянно ответила Татьяна, не обращая внимания на его неуклюжую попытку пошутить. И поднялась так резко, что закружилась голова. — Вставайте, Геннадий. Нам надо идти дальше.
— Куда? И где Ричи?
— Он отвлечёт наших преследователей. А мы должны найти МОД тектоников, спрятанный где-то неподалеку и покинуть планету как можно скорее!
— Ох, грехи мои тяжкие... — Гека поднялся и двинулся к выходу из пещеры,
— Это ещё что такое?
Татьяна только вздохнула.
— Берите с собой. Пригодится. И пошли!
Гека попытался было возразить, но она ощутимо толкнула его в спину, направляя в сторону выхода.
По дну расщелины шли около двух часов, ежеминутно ожидая погони. Здесь было тихо, и гадко пахло — стены прикрывали дно от ветра, из щелей между камнями курились синеватые дымки, камни под ногами казались горячими. Татьяна ощущала их тепло даже через подошвы скафандра, и поневоле жалела Геку, который должен был куда явственнее ощущать жар раскалённого нутра Юмбы.
Корабль обнаружился на плато, ниже уровня выхода из расщелины. Каменные ступени, будто вырубленные гигантским топором в базальте, вели вниз, прямо к спящему МОД. Этот напомнил Татьяне когда-то виденную здесь же на Юмбе «божью коровку». Она распереживалась, справится ли Гека с управлением, раз корабль так отличается от привычного ей типа.
— Запатентованная технология универсума везде одинакова, — ответил тот, откидывая блокировочный лючок внешнего ключа, расположенный под брюхом корабля.
Зашипел входной люк. Татьяна пошла внутрь вслед за Гекой, но остановилась, развернулась к Юмбе.
— Этот Ричард — он сумасшедший, похоже, — донёсся из чрева корабля голос её спутника. — Догонять он нас, видимо, не собирается! Отдал себя на заклание этим носатым уродам? Какое благородство, и это в наше-то время! Как бы то ни было, у него есть около десяти минут, пока МОД просыпается. А потом будет поздно...
Татьяна жадно всматривалась в темнеющий вверху проём — выход из расщелины. Но оттуда так никто не появился — ни через две, ни через пять, ни через десять минут, когда загудели негромко двигатели корабля.
— Таня! — крикнул Гека. — Идите внутрь. Пора!
Она передёрнула плечами — имя показалось чужим. Кинула последний взгляд на скалистую гряду, окружающую плато. И пошла внутрь МОД.
Корабль взлетел и почти сразу попал в зону турбулентности.
— По... Почему они используют для эвакуации МОД, — стуча зубами от тряски, поинтересовалась Татьяна, — а не штатные планетарные транспортники?
— Двигатели — мощнее, маневренность — лучше, — ответил Гека, возясь с тач-панелями. — Большая вероятность выжить, если корабль попадёт в ураган или смерч — на этом материке они частые гости.
Татьяна сидела в кресле второго пилота, сложив руки на коленях и разглядывая управляющую консоль корабля, которая не сильно отличалась от консоли в МОД Лазарета. Технология создания малых транспортников принадлежала веганцам, поэтому экземпляры, находящиеся на разных планетах, походили друг на друга по крайней мере составом основных систем и алгоритмом управления.
Шуня, покинувший своё убежище, едва она ступила на порог МОД, ползал по обзорным экранам, изображая розовую тряпку для вытирания пыли.