День гнева
Шрифт:
Ева чесалась, пока бок не покрыли царапины от ногтей, но и после зуд никуда не делся. Попытка сесть провалилась - тело прострелила боль, и Ева рухнула на подушки. От чрезмерных усилий лоб покрылся испариной. Она судорожно ловила ртом воздух, как если бы пробежала марафон. Похоже, день она проведет в кровати. Ева посмотрела на разгорающийся за окном восход и впервые с момента ранения разозлилась на Викторию.
Она лежала с полуприкрытыми веками, вслушиваясь в звуки просыпающегося дома. Вздрогнули стены второго этажа - Сергей вышел из спальни.
Как она ошибалась, считая их своей семьей! Им нет дела до ее страданий. Она сгниет в комнате заживо, они и не вспомнят о ней. Разве что когда запах станет невыносимым, кто-нибудь выкинет труп.
Предательские слезы катились помимо воли. Именно такой - плачущей от собственного бессилия - ее застал Максим, войдя в комнату с подносом полным еды.
– Что случилось?
– поставив поднос на компьютерный стол, он бросился к Еве.
– Где болит?
– Ничего у меня болит, - отмахнулась она, но при виде неподдельного сострадания в глазах Макса, сменила тон.
– Просто бок чешется.
– Значит, заживает, - он повеселел.
– Я подумал, что ты не сможешь спуститься вниз, и принес тебе завтрак.
Он переставил поднос на прикроватную тумбу. В животе у Евы заурчало от запаха аппетитных тостов и кофе с молоком. Макс помог ей сесть, и она с жадностью накинулась на еду.
– Чем заняты остальные?
– с набитым ртом спросила Ева.
– У Алекса сегодня по плану выезд в город. Сергей дал ему какое-то поручение. Виктория упражняется на заднем дворе, а Виталик проведет день на кухне.
– Он когда-нибудь выходит оттуда?
– Выходит, но редко. Поверь, для всех лучше, если он будет там.
Из всех всадников меньше всего Ева знала о Голоде. Каждый из них заслужил называться странным, но Виталик бил рекорды по чудаковатости.
В комнату постучали, Макс крикнул: "Войдите". Приоткрыв дверь, в образовавшуюся щель заглянула Виктория.
– Как ты?
Девушка выглядела встревоженной. Ева вспомнила, как ей вчера досталось от Сергея, и гнев улетучился. Свое Вика получила сполна. Вон как трясется за ее здоровье.
– Жить буду.
– Здорово, - Виктория улыбнулась и, осмелев, шагнула в спальню.
– Рана еще не затянулась?
– Почти. Остался шрам, - Ева откинула одеяло и подняла майку, демонстрируя рубец.
– Завтра будешь, как новенькая.
– О чем ты думала?
– встрял в разговор Макс.
– Ты могла ее убить!
– Ты не оригинален, - скривилась Вика.
– За прошедшие сутки мне этот вопрос задали раз сто.
– И что ты ответила?
– Я ответила, что думала о нас. Время не стоит на месте. Слышишь тиканье часов? С каждой минутой мы все дальше от цели.
– Если Ева погибнет, - пробурчал Максим, - то цели нам вовек
– Хорошо, - Вика развела руками, - признаю: я прокололась. Ты доволен?
– Представь себе, да.
– Хватит, - Ева заерзала на постели.
– Я жива и точка. Но отныне я с тобой, Вика, заниматься не буду.
– Не переживай, теперь твоей подготовкой заведует Алекс.
Ева закатила глаза. Не ясно, какое из зол хуже: буйно помешенная Виктория или Алекс, который всегда себе на уме. К первой она успела приноровиться, а вот как вести себя со вторым понятия не имела.
Вика, похлопав себя по карманам джинс, будто ища что-то, и попросила:
– Не одолжишь мне мобильник. Мой куда-то девался.
Ева пожала плечами:
– Бери. Он на столе.
Забрав телефон, Виктория ушла.
Завтрак прибавил Еве оптимизма. Свет проникал в комнату сквозь тюль, превращая ее в искрящуюся шкатулку. Макс сидел в изножье кровати, его светло-русые волосы мерцали от солнечных лучей, образуя вокруг головы нимб. Ева смотрела на него, не отрываясь, словно он магией приковал ее взгляд. Как будто стоит отвернуться и вся прелесть дня угаснет.
– Что будем делать?
– прошептала Ева, боясь громким звуком спугнуть волшебство.
– Вчера я планировал позвать тебя на прогулку, но учитывая обстоятельства это вряд ли возможно.
– Ты можешь пойти без меня, - содрогаясь от перспективы остаться в одиночестве, предложила она.
– Вот еще, - фыркнул Максим.
– Я проведу день с тобой. Буду лежать на твоей кровати, - бесцеремонно подвинув Еву, он устроился рядом, - надоедать тебе болтовней, а еще я буду грязно к тебе приставать.
– Приставать?
– Ева притворно удивилась.
– Куда подевался страх заразить меня одной из твоих многочисленных болезней, всадник по имени Мор?
– Я подумал: раз рана быстро заживает, значит, опасность миновала. Мы можем рискнуть.
Макс подался вперед и коснулся губ Евы. Не задерживаясь на губах, он покрыл поцелуями ее щеки, глаза, лоб.
– Если, конечно, ты меня не выгонишь, - пробормотал он, возвращаясь к губам.
– И не надейся.
Лицо Евы пылало от многочисленных поцелуев, огонь распространялся по телу, пока целиком не охватил его. Так много солнца и любви одновременно сердце могло не выдержать, и Ева зажмурилась. Она выгнулась навстречу Максу и, не отдавая себе отчета, застонала. Он тут же отдалился, с тревогой глядя на Еву.
– Тебе больно?
– Больно?
– она не сразу сообразила, о чем он спрашивает.
– Нет, рана практически зажила. Совсем не болит.
Он убрал прядь ее волос за ухо, провел пальцем по щеке и губам.
– У тебя грустные глаза. Ты несчастна?
Ева положила голову ему на грудь, прижималась щекой, вслушиваясь в удары сердца, бьющегося чаще, чем положено.
– Я не уверена, что хочу всего этого.
– О чем ты?
– О всадниках, о демонах, о Судном дне. Обо всем сразу. Вика права: я подведу вас.