День и ночь
Шрифт:
Рамка не пищит.
На одного, на второго, запищала на третьего, тот оставил сумку, но рамка продолжала пищать…
Под плащом была целая куча металлических цепочек.
— Снимать? У меня еще пирсинг есть…
Только вот чутье работало не на него. На следующего.
Ирина посмотрела на напарника, тот осматривал парня в цепях, и следующий попробовал проскользнуть. Тоже цепочки, тоже писк…
— Стоять, — резко скомандовала Ирина.
— Мы, пожалуй, пойдем, — среагировала компания.
— Стоять, —
— Тикаем!!! — завопил один из ребят, и попробовал удрать.
Не получилось.
Нога, что ли, неудачно подвернулась… парень споткнулся и тяжело шлепнулся на асфальт, а на него, секундой позже, упал и следующий.
Ирина скрипнула зубами.
Да, и так бывает.
И вовсе она не желала им ноги переломать, честно-честно. Вслух — не желала.
Вот как с таким жить? Это ж и с соседкой не поругаешься! Кошмар!
Через два часа Иван Петрович позвонил Ирине на сотовый.
— Алексеева, премия тебя не минует.
— Что случилось?
— Вам спасибо, не случилось.
— Так что?
— Эти сопляки хотели взрывпакеты побросать в толпу.
Ирина выразилась непечатно.
Ага, в нашей обстановке, когда все нервничают, переживают…
Взрывпакеты?
А если бы паника началась? Истерика? Сколько людей пострадало бы от взрывпакетов?
Мало. Но от паникующей толпы… а там и дети, и старики… ёпт! Ур-роды малолетние! Дегенераты!
— Они хоть соображают, что могло случиться?
— Не соображают они. Нечем там!
С этим Ирина была полностью согласна. Но…
— Рамка не сработала бы?
— Ты сама видела, цепями эти бараны так обвешались, что могли и проскочить.
Ирина согласно кивнула.
— Повезло, одним словом.
— Так что смотри дальше в оба, — напутствовали Ирину, и повесили трубку.
Так Ирина и собиралась сделать.
Вечером ее сменили. И домой она решила отправиться по набережной.
Если пройти метров триста, потом подняться по старой, еще дореволюционной лестнице, а потом еще метров пятьсот уже по улице — вот оно и будет общежитие. Почему бы и не пройтись?
Гулять и участвовать в развлечениях Ирине решительно не хотелось, но размять ноги, купить себе мороженое и сгрызть, сидя на скамеечке и глядя на реку… такие невинные радости.
Несколько минут, в которые можно никуда не торопиться, ни о чем не думать, не волноваться, не гнаться ни за кем и ни за чем. Минуты, в которые можно побыть счастливой.
Это не то счастье? Не деньги, не власть, не слава?
Ну и что. Пять минут — но ее.
Так Ирина и поступила.
По случаю праздника, мороженое
Форма успешно превращала ее в невидимку. Парни не стремились знакомиться с девушкой при исполнении, и ее это устраивало.
Доносилась издалека музыка, шелестел ветер, тянуло с реки таким привычным запахом… река-то одно название, но все равно приятно.
По дороге, переваливаясь, прошел наглый откормленный селезень. Ирина слизнула остатки мороженого из рожка и бросила ему вафлю. Птиц подумал минуту, а потом ухватил подношение в клюв, и с таким видом, словно делает женщине громадное одолжение, удалился к реке.
Вот и лестница.
Старая, из желтых каменных плит, она была построена еще при царе, и потому успешно сопротивлялась времени. Но популярностью это место все равно не пользовалось. Неподалеку проходил канализационный коллектор, пахло в воздухе далеко не розами и пары здесь уединяться не стремились. Неромантично.
Ирина повернула от реки к лестнице.
Звук был… странным.
С таким звуком челюсти громадной собаки перемалывают кость. Только Ирина поняла это не сразу, не ожидала она ничего подобного, вот и не идентифицировала его сразу.
А потом обругала себя дурой и сделала шаг за лестницу.
Набережная туда уже не продолжалась. Там начиналась трава, тропинки, кусты, и днем там легко можно было подвернуть ногу. А уж в сумерках…
На Ирину блеснула пара алых глаз.
Женщина застыла на месте.
Оно было не слишком крупным… где-то по пояс ей, в холке.
Серая шерсть, алые глаза, алая пасть… пасть просто в крови…
И трава.
И тело на траве…
Ирина не завизжала. Рефлексы оказались сильнее истерики, пальцы судорожно рванули кобуру, но прежде, чем она успела что-то сделать, тварь прыгнула.
Как показалось Ирине — злорадно оскалившись и метя прямо ей в лицо.
Ирина даже закричать не успела — над ней пролетело второе серое тело, врезалось в тварь, и две комка шерсти покатились по траве.
Застежка кобуры наконец поддалась, но в кого тут стрелять? Две твари сцепились так, что поди, разберись… лязгающий клыками, рычащий и кажется даже, зло шипящий клубок прокатился по набережной — и рухнул в реку.
— Твою мать!
Ирина выразилась чуть покрепче, но…
Пистолет уютно лежал в ладони, даруя хоть какую-то уверенность в себе.
Женщина бросилась к воде, но опоздала.
Одна из тварей уплывала по течению, а вторая ее преследовать не собиралась. Выбиралась на берег, светя на Ирину желтыми глазами.