День «Икс»
Шрифт:
— Остальное предоставляю вашей инициативе. Действуйте сообразно с обстановкой.
Гетлин усмехнулся:
— Работа есть работа...
— Когда возвратитесь, позвоните по этому телефону (он написал на листочке номер и передал его Вилли), и мы договоримся, где встретиться. Запомните телефон теперь же и уничтожьте записку.
— Это само собой разумеется. Но кого спросить?
— Разве вы не знаете, как меня зовут?
— Нет, капитан Скотт этого не сообщил.
— Зовите меня просто Боб. Теперь все?
— Так точно.
—Тогда отправляйтесь в Нойкельн, Бисмаркштрассе, 7. Там вам приготовлена
Он подал Вилли руку, потом, навалившись боком на стол, привычным движением надавил кнопку.
Вилли откланялся. Боб ему понравился: с таким шефом, кажется, можно будет работать...
Вот и Августаштрассе — узкая, выгнутая дугой улица, круто подымающаяся к Дворцовой площади. Из-за этой крутизны проезд по улице невозможен, и она вся наполнена пешеходами. Парни в коротких кожаных штанах альпийских горцев, девушки в узких, в обтяжку, брюках, начинавших в 1952 году входить в моду, седеющие мужчины в пиджаках (что им жара!), пожилые женщины, катящие на раскладных тросточках с роликами корзинки с провизией, — все это замелькало перед глазами Вилли, только что вышедшего из прохладного узкого переулка.
Перебросив макинтош на левую руку, в которой держал чемоданчик, Гетлин достал из кармана носовой платок, вытер пот с шеи и лба, потом медленно, стараясь держаться в тени лип, двинулся к табачному магазину Хойзера. Он еще издали увидел красный щит, вывешенный в виде штандарта поперек тротуара. На щите белой и оранжевой краской было выведено: «Табачные товары. Макс Хойзер и сын».
Подойдя вплотную к витрине, Вилли, сделав вид, что рассматривает выставленные там сигары и сигареты в пестрых коробках, попытался разглядеть, что происходит внутри, но ничего не увидел: в магазине было сумрачно. Он решился, взошел на крылечко и толкнул дверь. Тотчас звякнул колокольчик, оповещая хозяина. Но хозяин не торопился, и Вилли успел несколько освоиться в сумраке.
Наконец послышались чьи-то шаги, и из-за портьеры, прикрывающей вход в квартиру, вышел полный пожилой мужчина в очках с толстыми линзами. Отвислые щеки делали его похожим на бульдога.
— Что угодно господину? — обратился он к Вилли.
— Я хотел бы видеть главу предприятия Макса Хойзера.
— Он перед вами.
— Господин Хойзер, у меня кое-что есть для вас, — произнес Вилли, кладя на прилавок чемоданчик. — Только я хотел бы поговорить об этом с глазу на глаз.
— Да? Пожалуйста. Лизхен! — крикнул хозяин за портьеру, и сейчас же оттуда выскользнула невысокая белокурая женщина лет тридцати.
Она с независимым видом прошла за прилавок и молча стояла, ни на кого не глядя.
— Побудь здесь, девочка, и займи покупателей, если им вздумается прийти. Прошу вас! — Макс приподнял портьеру и пропустил гостя вперед.
Вилли шагнул за портьеру и очутился в темном коридоре, на другом конце которого белым пятном светилась стеклянная дверь.
— Туда? — обернулся Вилли к следовавшему за ним Хойзеру.
— Да, да, пожалуйста! — Хойзер вежливо отодвинул гостя в сторону, открыл дверь и пропустил Гетлина в комнату. Кресло — спокойное, глубокое и очень удобное кресло — вот первое, что увидел Вилли. Он подошел к нему, погладил рукой плюшевую обивку. Потом поставил на пол чемоданчик, бросил
— Я вас слушаю. — Макс сел напротив гостя. Он еще не понимал, что привело к нему этого человека, и выжидательно смотрел на гладко выбритое лицо посетителя, на его светлые волосы, аккуратно зачесанные наверх, на плотно сомкнутый рот, на чуть припухшие веки. Молчание длилось несколько секунд.
— Я вижу, у вас покупателей не очень много? — Вилли наконец открыл глаза.
— Что поделаешь, нет настоящего товара... — Хойзер тревожно поправил очки.
— Вот видите, как удачно получилось: я привез вам коробку гаваннских сигар, — медленно, с расстановкой произнес Вилли, в упор глядя на собеседника.
Лицо Хойзера заметно вытянулось, левое веко дрогнуло в нервном тике. Явно волнуясь, он ответил:
— Возьму... с удовольствием.
— Значит — договорились. Имя «Боб» вам что-нибудь говорит?
— Боб? Я что-то... Ах, да, да! Помню.
— Он поручил мне выяснить... У вас тут, в Шварценфельзе, что-то случилось?
— Не понимаю...
— Говорят, какие-то аресты...
— Вы вон о чем. В газетах пишут, что ами хотели взорвать «Клариссу». Одни согласны с этим, а другие считают, что коммунисты не могут управлять шахтой, едва не случилась авария, вот и придумали про американцев...
— Слушайте, милейший, оставим агитацию для дураков. Я спросил об арестах! Почему были арестованы именно эти люди, а не другие?
— Хм... Говорят, заметьте: говорят, — а я этого не знаю, — что какой-то идиот сам явился в полицию и донес...
— Его тоже арестовали?
— Откуда я могу это знать?
— Кто этот человек?
— Вы считаете меня ясновидящим?..
— Фу, черт возьми, с вами трудно беседовать!
— Не задавайте глупых вопросов!
— Ого! Мы можем стать большими друзьями, но можем и... Впрочем, первое вероятнее: вы мне нужны.
— Благодарю за откровенность.
— А что же нам в кошки-мышки играть? Боб дал к вам явку, я вижу, что вы — это вы, значит — нечего болтать, извольте впрягаться в упряжку!
— Что вы хотите от меня?
— Мне нужно человек пять-шесть парней, есть у вас кто-либо на примете?
— Положим, есть... У меня иногда бывают «Телеграф» и «Тагесшпигель», кое-кто берет их читать, и я знаю, кто о чем из моих клиентов думает.
— Газеты — это придется оставить. Глупо. Барыш — 10 марок, а подозрение вызовете наверняка.
— Это, знаете ли, мое дело.
— Нет, теперь уж не ваше, а наше дело. Я вовсе не собираюсь попадать в руки красной полиции: ваше пристрастие к изданиям, выходящим на Западе, насторожит кое-кого.
— Ладно, ладно, посмотрим. А парней назвать могу, — человека четыре. Например Отто Кайзер, или вот Зигфрид Кульман — этот даже получше — у него отец был «ПГ» [8] , да он и сам был шарфюрером в гитлерюгенде... Кроме этих...
Вилли мысленно повторял имена и фамилии всех названных, — этого было достаточно, чтобы запомнить.
8
Так в Германии называли члена фашистской партии.