День козла
Шрифт:
Президент опять проснулся, заворочался на заднем сиденье. Супруга, прижимая к груди дамскую сумочку, вздохнула: «Ну наконец-то! Приехали…», и зашарила по дверце машины в поисках ручки – выходить.
Полковник, буркнув шоферу: «Не глуши!», и в сторону президентской четы: «Не торопитесь, минуточку!», первым спрыгнул с высокой подножки джипа. Огляделся, мгновенно оценивая обстановку – больше по многолетней привычке, чем из предосторожности.
Подкатила «Волга», из нее высыпали четверо охранников, закрутили головами, как учили – по секторам.
Осмотревшись, Коновалов увидел торчащий из-за плотного, доска к доске, забора, бревенчатый дом, сияющий жестянно двускатной крышей, распахнутые
И в миг, когда президент, поворочавшись внутри джипа, в стариковском нетерпении сам открыл дверцу, полез, как раздраженный медведь из берлоги, наружу, опустив на землю сразу обе ноги, благо гренадерский рост это ему позволял, в то же мгновение по глазам полковника резанул солнечный зайчик. Еще не сообразив, что к чему, определив лишь, что бликует где-то в окне одной из отдаленных пятиэтажек, Коновалов изо всех сил толкнул, вернее швырнул президента назад в машину.
И в ту же долю секунды у лица начальника охраны, там, где только что находилась голова Деда с буйной шевелюрой растрепавшихся после сна волос, тонко свистнуло. По горячей волне опалившего лицо ветерка полковник безошибочно распознал пролетевшую пулю!
– Заводи! Быстро в ворота! – заорал Коновалов водителю, и тот заполошно вцепился в баранку, газанул, а президент, завалившись спиной на жену, просипел плаксиво:
– Ты што, Илья? Охренел?! Твою мать…
Джип, с визгом крутанув колесами, сорвался с места и влетел во двор, окатив пылью едва успевших отскочить в сторону девчушек в нелепых кокошниках, и укрылся за высоким забором.
Коновалов спрыгнул с подножки, оглянулся на вбегавших в ворота охранников.
– Что случилось? – запаленно спросил, выдергивая пистолет из заплечной кобуры, один из них.
Полковник махнул рукой в сторону дачи, приказал:
– Быстро осмотреть помещения. Вы двое обшарьте все кусты во дворе. Проверьте, нет ли другой калитки, дыры в заборе. – и пояснил встревоженным сослуживцам вполголоса, чтобы не слышали посторонние, – Снайпер!
III
Выругавшись сквозь зубы, снайпер передернул затвор армейской СВД, и латунная гильза, звякнув, покатилась по полу. В комнате отчетливо запахло пороховой гарью.
Только что в перекрестье оптического прицела он отчетливо видел одутловатое, знакомое по тысячам фотографий и телевизионных кадров лицо Первого Президента, но за мгновение до того, как указательный палец нажал на чуткий спусковой крючок, оно исчезло, а еще секунду спустя вся картина смазалась, затянулась пылью, и машина, рванув, скрылась за высоким забором на территории дачи, став недоступной выстрелу, и унеся в своем объемистом чреве живую мишень.
Вторую пулю посылать было не в кого. Не в охранников же, которые – это было хорошо видно в мощную оптику – сбежались стайкой у самых ворот, крутили опасливо головами, каждый держал правую руку запазухой, готовый в любую минуту открыть стрельбу, но снайпера на таком расстоянии разглядеть они не могли. Да и звука
Минуту спустя из ворот на дорогу, где только что стоял президентский джип и колготилось встречавшее высокого гостя районное руководство, вышел коренастый, короткостриженный мужик, и, приставив ко лбу ладонь козырьком, пристально вгляделся в пятиэтажку, откуда стрелял снайпер. Видать, засек направление, может быть, и окно, из которого вылетела пуля.
Стрелок инстинктивно отпрянул в глубину комнаты, и, понимая, что не может быть виден с улицы, за тысячу метров, все-таки шагнул в сторону, скрываясь в полумраке неухоженного жилища, рассматривая в прицел старшего телохранителя. Ему казалось, что этот пожилой президентский охранник непостижимым образом вычислил его укрытие, и теперь пытается разглядеть снайпера, что на такой дистанции, сквозь мутное, в разводах грязи оконное стекло, конечно же, физически невозможно.
«А ведь это наверняка тот, что за мгновение до выстрела оттолкнул бывшего президента, – сообразил вдруг стрелок. – Толковый должно быть, мужик!»
Снайпер одобрительно хмыкнул. Несмотря на досадный промах, он не испытывал сейчас неприязни к опередившему его незнакомцу. Служба есть служба. Мало ли кто теперь служит, кому и за что! Ему, стрелку, нужен был только Первый Президент. Тот, в которого он уже много раз целился из винтовки по ночам в тревожных снах, и всякий раз мазал, не мог поразить, просыпаясь в холодном потy. То патрон давал осечку, то пуля, наткнувшись на невидимую, как бронированное стекло, стену, с визгом уходила в сторону. Но чаще немели, отнимались от накатившей неведомо с чего немощи, руки и надежная снайперская винтовка Драгунова оказывалась непомерно тяжелой.
И все-таки он был уверен, что, если выпадет случай, не промахнется наяву. Слишком важен был этот выстрел, ставивший точку в биографии Первого Президента, и, конечно, его, стрелка тоже. Но последнее для снайпера было уже не важным.
И вот, благодаря невероятному стечению обстоятельств – и в этом он видел предопределяющий перст судьбы – встреча, о которой он мог только грезить ночами, перекатывая горячую от опаляющей ненависти голову по влажной от пота подушке, состоялось. Не раздумывая ни секунды, не терзаясь сомнениями, он тщательно выцелил знакомый профиль, выстрелил! И – промахнулся…
Но это не беда – утешал он себя. Это только тренировка. Пристрелка. Президент пробудет в Козлове, снайпер знал это точно, не меньше недели. И стрелок дождется своего часа. Не надо только суетиться, мельтешить. И тогда… То, что делает с человеческим телом пуля калибра 7.62, выпущенная из патрона образца 1896 года, знают не многие. А он, стрелок, знает. Видел вблизи. Не привиди, как говориться, господь…
Снайпер достал из кармана куртки-«штормовки» носовой платок, и с его помощью, не оставляя отпечатков пальцев на раме, прикрыл створку окна. Нагнулся, поднял с пола еще теплую после выстрела гильзу. Потом, отомкнув прицел, сунул винтовку в длинный брезентовый чехол, из которого мирно торчали концы складных бамбуковых удилищ. Снял с подоконника и нахлобучил на голову старую соломенную шляпу с обвисшими полями, затенявшими его лицо. Поднял жесткий воротник затрапезной «штормовки», закинул чехол с неприметной среди удилищ винтовкой на плечо, подхватил стоящий здесь же садок с десятком уснувших навечно карасиков, каких ловят в старице на окраине городка и, сгорбившись, вышел из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь, в пустынный подъезд.