День "М"
Шрифт:
Тем курсантам, которых принимали в училища в 1940 году, не так обидно: их учили по коротким программам и ничего с самого начала не обещали. Но в 1940 году многие тысячи курсантов завершали летные училища еще по старым полным трехгодичным программам. И вот прямо перед выпуском, который снился каждому курсанту каждую ночь, они получают сталинско-рычаговский сюрприз: офицерских званий не будет. В пору кричать: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Шел энтузиаст в офицерское училище, отдал Родине юность в обмен на лейтенантские кубари, а ему усатый дядя по выпуску объявляет: не будет кубарей!
В мемуарах
А генерал-майор авиации В.А. Кузнецов был среди тех, кого из офицерского училища выпустили сержантом. В начале войны он попал в полк, который формировали в тылу, и встретились летчики, которых ранее выпустили лейтенантами, и те, которых выпустили чуть позже сержантами. «В огромной казарме неуютно. В два яруса стоят железные солдатские койки… В казарме очень тесно… Сержанты с восхищением и нескрываемой завистью поглядывают на вишневые кубики и красивую, хорошо сшитую форму…»
А потом построение. Появляются командир полка Николаев и комиссар Шведов.
«Полковник сделал несколько шагов, остановился, с какимто изумлением посмотрел на строй, потом на Шведова и, показывая в нашу сторону рукой, спросил: „Кто это?“
Шведов что-то ответил. Николаев молча повернулся и зашагал к штабу. За ним направился и комиссар. «Птенцы!» — донеслось до нас уже издали…» Возвращается комиссар; «— Командир полка недоволен равнением в строю и внешним видом. Худые какие-то…». (Серебряные крылья. С. 3-6).
Летчики явно не соколы. Недокормленные петушки из инкубатора.
Если называть веши своими именами, то в отношении десятков тысяч молодых пилотов Сталин с Рычаговым применили прием мелких шулеров: объяснили начинающим правила игры, долго играли, а потом в конце игры объявили, что правила изменились…
Но оставим вопросы морали. Вопрос юридический: на каком основании держать пилотов-сержантов в Красной Армии? Выпускники 1940 — 1941 годов пришли добровольно в авиационные училища и школы в 1937 — 1938 годах, когда всеобщей воинской обязанности не было. До сентября 1939 года в армию, авиацию и на флот призывали лишь некоторых. Срок службы в авиации был 2 года. В 1937-1938 голах молодые парни добровольно выбрали вместо двух необязательных лет солдатчины 3 каторжных курсантских года.
1 сентября 1939 года была введена всеобщая воинская обязанность и сроки службы увеличены: в авиации стали служить по три года вместо двух. Курсантские годы засчитываются как действительная воинская служба — дайте им офицерские звания и держите в авиации до самой пенсии или отпустите по домам: по три года казармы они отбыли. Больше по закону не положено. Не придумать основания, на котором их можно держать в военной авиации, да еще и на казарменном положении, то есть на положении невольников в клетках.
Но Рычагов придумал. Сталин одобрил. Новый закон: срок обязательной службы в авиации увеличить до 4 лет. Верховный Совет единогласно проголосовал, и нет больше проблем: срок службы в авиации 4 года, а вы отбыли только по три.
Еще год. А потом?
О войне написаны терриконы монографий и диссертаций, но ни в одной мы не найдем ответа на вопрос о том, что же Сталин замышлял делать с табунами пилотов, как год истечет. На этот вопрос не только нет ответа, но его никто и не поставил. А вопрос интересный. Хитрым законодательством десятки тысяч летчиков оставлены на казарменном положении до осени 1941 года. В 1941 году напал Гитлер и этот вопрос снял. Но нападения Гитлера Сталин не ждал и в него не верил. Что же замышлял Сталин делать со стадами летчиков после осени 1941 года?
Присвоить офицерские звания им нельзя. У Сталина и без них почти 600 тысяч офицеров, не считая НКВД. Кроме того, в 1941 году военные училища и курсы готовят выпуск 233 тысяч новых офицеров, в основном для пехоты, артиллерии и танковых войск, если еще и летчикам звания офицерские давать, то вместе с НКВД у Сталина будет миллион офицеров. У Сталина офицеров будет почти столько, сколько у царя Николая солдат. Разорение. Так что присвоить офицерские звания выпускникам летных училищ и школ невозможно по экономическим соображениям.
И замысла такого у Сталина не было: мы не найдем указаний на то, что планировалось или началось строительство квартир для такой уймы летчиков, мы не найдем следов распоряжений о массовом пошиве офицерской формы для астрономического числа летчиков, мы не найдем в бюджете миллиардов, которые следовало выплатить летчикамвыпускникам в случае их производства в офицеры.
Так что же с ними делать осенью 1941 года? Отпустить по домам? Накладно: три года готовили, вогнали в подготовку миллиарды, сожгли миллионы тонн первосортного бензина, угробили немало самолетов с курсантами и инструкторами, а теперь отпустить? Через несколько месяцев летчики потеряют навыки, и все усилия пойдут прахом.
А может быть, издать еще закон и держать их в казармах пятый год и шестой, и седьмой, как невольников на галерах, приковав цепями к веслам, то есть к самолетам? Хороший вариант, но не пройдет. Летчик должен постоянно летать. Прикинем, сколько учебных самолетов надо на такую уйму летчиков, сколько инструкторов, сколько бензина каждый год жечь.
И оставался Сталину только один выход: начинать войну ДО ОСЕНИ 1941 ГОДА.
Прост был замысел Сталина: пусть вступают в войну сержантами, некоторые выживут, вот они и станут офицерами, они станут авиационными генералами и маршалами. А большинство ляжет сержантами. За убитого сержанта семье денег платить не надо. Экономия.
Подготовка летчиков в таких количествах — это мобилизация. Тотальная. Начав мобилизацию, мы придем к экономическому краху или к войне. Сталин это понимал лучше всех. Экономический крах в его планы не входил.
А теперь глянем на эту ситуацию глазами молодого парня, которого выпустили осенью 1940 года сержантом. В отпуск после окончания училища не отпустили, денег не дали, форма солдатская, живет в казарме, спит на солдатской кровати, жует кашу солдатскую, ходит в кирзовых сапогах (кожаные сапоги со склада приказали погрузить в вагоны, отправить на западные границы и там вывалить в грунт). Наш сержант не унывает. Он может и в кирзовых сапогах летать.