День моего имени
Шрифт:
Атаир прополол две грядки с салатом, отведал спелых томатов, пожевал горькие стебельки какой-то пахучей травки. Воздух, обогащенный двуокисью углерода, слегка светился. Серебристые своды купола оранжереи источали ультрафиолетовые лучи.
На соседней - бахчевой - делянке Атаира поджидали чудеса. За тридцать дней его отсутствия поспели арбузы и дыни. Плоды были огромными, по метру-полтора в поперечнике. Они походили на рой фантастических существ, опустившихся после длительных звездных странствий на родную землю. Нигде, ни в лунных парниках, ни в висячих садах шестнадцатого спутника, не встречал Атаир таких диковинок космической
– Мудрец, что ты уставился на них?
– услышал он позади насмешливый голос Рубины.
– Небось воображаешь, будто пред тобой - целая планетная система. Выбираешь планетишку по вкусу? Терзаешься сомнениями?
Существовал единственный способ приостанавливать иронические словоизвержения Рубины - задать любой вопрос о ее супруге. Атаир так и поступил.
– Теллура что-то долго не видно, - простодушно заговорил он.
– Ты, случаем, не встречала его в последние дни?
Рубина недоверчиво уставилась на Атаира и ответила после некоторого раздумья:
– Регулу помогает твой Теллур. Обмозговывают результаты, полученные с первой планеты.
– Роботы принесли что-нибудь стоящее?
– Что-то вроде этого. Не исключено, что там уже зародилась жизнь.
– Жизнь? Возле Проксимы?
– пожал плечами Атаир.
– А почему бы и нет. Суди сам. Средняя температура выше нуля. Лед местами растоплен, озера кругом, даже море есть, правда, захудалое. Одно жаль: атмосфера совсем бедная. Азот да аргон, аргон да азот. Даже на углекислый газ и то никакого намека.
– Но тогда...
– Обнаружены коацерваты и какие-то полукристаллы. И вообрази только: размножаются они удивительно напоминающим земную органику способом.
– Тогда... Я должен сейчас же...
– Как обычно, ты не в меру тороплив, Атаир. Динозавров там, во всяком случае, не нашли. Но Теллур подумал, что, может быть, стоило бы посетить планету. Роботы, конечно, свято подчинены программе, а вот насчет инициативы...
– тут Рубина развела руками, давая понять, что по части инициативы роботы недалеко продвинулись в механической своей эволюции.
– В общем, неплохо бы слетать туда, - закончила она.
Распрощавшись с Рубиной, звездолетчик отправился в фильмотеку. До самого вечера корпел он над кадрами, воссоздающими лабораторные опыты по созданию биокибернетического устройства из нейроклеток. Он настолько увлекся, что позабыл свое обещание Талии сходить с ней на ледяное озеро.
Когда Атаир вбежал в отсек, где хранились скафандры, жена уже заканчивала экипировку. Вскоре они покинули лагерь и направились к близлежащим скалам.
Шагов через двести Талия обернулась и посмотрела назад. Биокомплекс разнородные сооружения, состоящие из жилых отсеков, лабораторий, оранжерей, зоосекторов, - походил на сюрреалистическую скульптуру. Ни огонька, ни звука - этих обычных вестников общежития человеческого. Только фары на высокой мачте и зеленые сигнальные огоньки перед входом неопровержимо свидетельствовали, что беспорядочно разбросанные металлические кубы - творения разумных существ, а не игра слепых сил природы.
Неподалеку чернели корпуса заводов. Левее, возле самых скал, маячил грушеподобный силуэт термоядерной станции. Над ним трепетала синеватая полоска - в пепельные небеса Неогеи вырывались ионизированные отходы производства.
Атаир и Талия спустились по тропинке, протоптанной роботами, и вскоре ступили
Так прошли они несколько километров. Ледовые торосы то и дело преграждали им путь, приходилось петлять, прыгать через трещины, обходить пропасти, Атаир молчал. Он был не мастак вести задушевные беседы с женщинами. Зато говорила - и еще как говорила!
– Талия.
Монолог свой она сопровождала отчаянными жестами, скачками, междометиями.
– Ты только задумайся, задумайся, Атаир, - говорила она.
– Минут годы, и с Неогеи будут взлетать десятки, тысячи планетолетов. Люди освоят звезды, поначалу близлежащие, а затем и дальние. Вот еще одна грань величия человека. Не земного гомо сапиенса, и даже не звездного, а человека еще более отдаленного будущего - галактического. О, я вижу его, великого аборигена галактических просторов, потомка некогда слабого, невежественного земного пращура! Его владения раскинутся меж сотен и тысяч солнц - желтых, оранжевых, синих, вишневых, инфракрасных, ультрафиолетовых. Его звездные крейсеры избороздят всю Галактику... Кто же заложил основы вселенской расы будущего? Мы заложили, слабые земляне. И потому...
Она не договорила. Далеко на горизонте вспыхнули три зеленых шара и разорвались. Потом еще три зеленых и два ослепительно белых.
– Скорей!
– закричал Атаир.
– Всеобщая тревога! Возвращаемся!
Из вишневого безмолвия вынырнула ракета, зависла надо льдом, опустилась. Когда туман рассеялся, они увидели Теллура, бегущего от ракеты прямо к ним.
– Куда вы запропастились? Там такое творится!.. Живо в ракету! выдохнул Теллур.
БЕЛЫЙ ПЛАМЕНЬ
Тревога поднялась поздно вечером. Как обычно, все коротали время в кают-компании. Резкий, надсадный сигнал опасности застал людей врасплох. Стена кают-компании засветилась, и на экране возникло растерянное лицо Фотона. Несколько дней назад он заступил на вахту - дежурил на заводе антивещества. Взгляд его блуждал. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Казалось, Фотон только что одолел нескольких чудовищ, прямо на глазах у него материализовавшихся из атмосферы.
– Что случилось? Завод? Контейнеры?
– Рубина вскочила и подбежала вплотную к экрану.
Фотон молчал.
– Фотон! Фотон! Что случилось?
Опять молчание и этот бессмысленный, затравленный взгляд.
– Он меня уже вызывал сегодня, - раздался голос Регула.
– Я от него так ничего и не добился.
– Что ж ты молчал. Регул?
– рассердилась Рубина.
– Он же явно не в себе.
– Тут она снова закричала в экран: - Фотон, отвечай! И выключи сигнал тревоги!
– Это ты, Гемма?
– робко спросил Фотон и боязливо скосил глаза.
– Какая Гемма! Ты же знаешь: Геммы давно нет в живых!
Судорога прошла по лицу Фотона. Он забормотал:
– Статистическая вероятность ее смерти, исчисленная по формуле макрозернистой структуры Галактики, равна...
– Фотон! Фотон! Фотон!
– кричала Рубина.
Наконец он опомнился, жалко улыбнулся, закрыл лицо руками:
– Я вижу: ты не Гемма. Ты Рубина. Пусть кто-нибудь из вас придет и сменит меня. Если это невозможно, пришлите врача.
Сигнал тревоги смолк.