День «N». Неправда Виктора Суворова

Бугаев Андрей

Вместе с тем предугадать развитие событий было невозможно, и Сталин начал наращивать численный состав армии. Финляндия лишь подхлестнула этот процесс, вождь хорошо знал, что бывает с теми, кто дал по­вод посчитать себя слабым. Когда же летом 40-го была разгромлена Франция, и вместо вцепившихся друг другу в глотки, истекающих кровью, смертельно усталых, из­раненных противников на границе возник закаленный в боях, набравший непомерную силу, жаждущий крови колосс, не иметь достаточно большой армии стало равно­сильным спровоцировать немцев на нападение. Сталин боялся Гитлера, но вместе с тем уверен был, что последнего остановит

одна только лишь наша мощь, осознание того факта, что сопротивление будет жестоким, и победа вряд ли окупит понесенные ради ее достижения потери.

Как-то ускользнул из внимания В. Суворова тот факт, что до середины мая Сталин был куда смелее. В частности, именно в мае им была одобрена идея выдвижения на тыловой рубеж армий Второго стратегического эшелона. Дело в том, что первоначально немцы планировали напасть на СССР. 15 мая 1941 года. Именно эта дата и фигурировала в разведсводках, и я не вижу причин, по которым Сталин должен был безоговорочно отвергнуть эти сообщения. Известные события в Югославии, сдвинувшие начало войны более чем на месяц, масштабная кампания дезинформации, организованная абвером¹³, а главное, абсолютная бесперспективность столкновения с немцами один на один, нежелание его¹⁴ привели Сталина к мысли, что нужно просто переждать. Не дать Гитлеру повода. Уверить его в том, что СССР не только не нападет, но не представляет даже потенциальной угрозы.

Вместе с тем само сосредоточение, почти в открытую (да разве можно такое утаить?), ударных сил вермахта у наших границ недвусмысленно указывало на скорое нападение. Это понимали многие. Другое дело, что даже командующие округами в обстановке, когда Сталин войны с немцами не желал и сам уверовал, что Гитлер не нападет, не могли не только предпринять мер по укреплению нашей обороноспособности, но даже заявить открыто о надвинувшейся угрозе. Смогли Жуков и Тимошенко. Надо полагать, когда они пытались убедить Сталина во всей серьезности положения, им было что сказать^,5. Надо полагать, настойчивость наркома и начальника Генштаба что-то да значила.

Отсюда и вся двойственность сталинских решений, среди которых запрет занять Предполье и призыв 800 тысяч резервистов, демонстрация нашей небоеготовности и столь счастливо выгруженный под Киевом и восточнее

Минска Второй эшелон, скрупулезное выполнение до последних часов торгового договора с немцами и тайная, если хотите, мобилизация. Отсюда и пять миллионов под ружьем, и разбросанность их по огромной территории. И многое, многое другое, свидетельствующее, что Вторая мировая война началась, конечно, не 19 августа.

* Но что же «февраль 41-го»? Предоставим слово само­му В. Суворову. Вот что он пишет: «Коммунистические¹⁶ историки уверяют нас, что до 22 июня 1941 года между СССР и Германией существовал мир, который якобы 22 июня был нарушен Германией. Эта смелая гипотеза фактами не подтверждена. Факты говорят об обратном. Развернув в феврале 1941 года командные пункты фронтов. Советский Союз фактически вступил в войну против Германии, хотя об этом и не заявил официально»¹⁷.

Что тут скажешь? Разве есть смысл доказывать, что готовить командные пункты начали лишь в середине мая, а вывести на них фронтовые управления планировалось лишь в середине июня?¹⁸

Вы

вдумайтесь только в то, что пишет В. Суворов. Если развертывание командных пунктов фронтов — это признак агрессивных устремлений и вступление в войну с Германией, то что же тогда такое план «Барбаросса», сосредоточение у наших границ .всех ударных сил вермахта, наличие не просто общих директив, но конкретных наступательных планов?..

Наконец, что же тогда 22 июня ?!

Примечания

¹ Суворов В. Ледокол, с. 51, 54.

² Там же, с. 271.

³ Суворов В. Последняя республика, с. 28.

⁴ Суворов В. Ледокол, с. 51.

⁵ Согласен абсолютно. Именно по этой причине и привожу столь объем­ный текст.

⁶ Суворов В. Ледокол, с. 51, 52. Обратите внимание на дату публикации и на бодрый, вызывающий тон. 30 ноября 1939 года Красная Армия

вторглась в Финляндию. Опровержение должно было лишний раз по­казать Гитлеру, что договор остается в силе. Пусть союзник, не опасаясь за тылы, занимается своим делом, пока он, Сталин займется своим. Кто же знал, насколько ослабленной окажется после чистки армия и насколько жестокий отпор ждет ее на финской земле.

⁷ 24 июня 1941 года сенатор, будущий президент США Гарри Трумэн в интервью «Нью-Йорк тайме» заявил буквально следующее: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше...» Американская внешняя политика следовала именно этому посылу, и войска пересекли Ла-Манш лишь тогда, когда мощь вермахта уже была подорвана Красной Армией.

⁸ Вполне допускаю высадку экспедиционного корпуса союзников, углубись Красная Армия на территории Финляндии.

⁹ Суворов В. День М, с. 153-155.

¹⁰ Приводится и другая цифра - восемь с половиной миллионов человек (Яковлев Н. Жуков, с. 98).

¹¹ Сборы планировалось провести с мая по октябрь.

¹² Суворов В. День M, с. 151.

¹³ Были даже отпечатаны карты Островов с соответствующей утечкой информации.

¹⁴ Не следует забывать, что Сталин добился абсолютной личной власти. За долгие годы он успел уже привыкнуть к тому, что, если ему чего-то не хочется, этого просто не может произойти. При этом Сталин подавлял своим авторитетом и других, тех, кто имел свой взгляд на вещи. Вот слова Маршала Жукова: «...нам., г-казалось, что в вопросах войны, обороны И.В. Сталин знает не меньше, а больше нас, разбирается глубже и видит дальше. Когда же пришлось столкнуться с трудностями войны, мы поняли, что наше мнение по поводу чрезвычайной осведомленности и полководческих качеств И.В. Сталина было ошибочным» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1, с. 345).