День победы
Шрифт:
Он ногой отпихнул в сторону стул, сделал шаг назад, и в этот миг за окном затрещала автоматная очередь, а затем раздался хлопок гранатного взрыва. На мгновение полковник утратил концентрацию, отвлекся на то, что происходило снаружи, и чего он никак не ожидал сейчас. И тотчас оба сидевших за столом мужчины разом выхватили из-под одежды пистолеты.
Собираясь на эту встречу, Максим Громов нервничал, и близость оружия не могла его успокоить. Заботливо почищенный и смазанный ПМ, удобно устроившийся в открытой оперативной кобуре на поясе, нисколько не вселял уверенности, хотя бывший "белый воротничок" уже успел оценить важность надежного оружия в руках.
– Мы пойдем туда просто
– А если это ловушка? Что если там нас ждет засада?
– Удивлюсь, если нам не приготовят никаких сюрпризов, - ухмыльнулся бывший полковник ФСБ, сноровисто набивая патронами магазины своего бесшумного ПСС, с которым, кажется, ни на мгновение не расставался.
– Кроме нас с тобой только Марков знал все подробности готовящейся акции, во всяком случае, он знал гораздо больше, чем кто-либо еще. Он же и сообщил нам маршрут кортежа, и не мог не понимать, что на этом маршруте мы подготовим засаду. А вычислить позиции не так уж трудно, ведь контролировать нужно было не весь город, а лишь одну, пусть и большую, улицу. И наших людей он видел в лицо, так что знал, кого нужно искать в толпе.
– И после всего этого мы придем к нему навстречу вдвоем, почти с пустыми руками?! Если Марков - двойной агент, он туда может с собой всех столичных "полицаев" привести! Мы там окажемся в западне, это же самый центр, до Кремля, блин, рукой подать, там на каждом углу по патрулю!
На самом деле Максим Громов практически не сомневался в выводах товарища. Атака на кортеж, в котором, как выяснилось, вместо американцев ехали международные инспекторы, присланные в Россию ООН, стоила многого. Половина партизан так и осталась там, не сумев вырваться из кольца, сомкнувшегося вокруг их позиций, как всем казалось, тщательно замаскированных. Но противник, несмотря на все ухищрения, точно знал, куда бить, и те, кто остался жив к вечеру восемнадцатого октября, уцелели только благодаря своей дерзости и плотности огня, какой от них, окруженных, лишенных выхода, никто не ожидал. Но все равно это был провал, поражение, причиной которого стало предательство. И изменника следовало покарать.
– Полагаешь, наш полкан так и признается своему начальству, что его пригласили на чашку кофе знакомые террористы, а он стесняется и просит послать с ним взвод спецназа?
– Слюсаренко рассмеялся: - Нет, все будет тихо. Если Марков привлечет дополнительные силы, ему многое придется объяснить, и за предательство его уже кончат свои же братья по оружию, а это его точно не устроит. Если ублюдок и попробует от нас избавиться, он сделает это тихо, не устраивая "маски-шоу". А скученность и суета нам будет только на руку, - добавил полковник.
– В толпе затеряться проще, и уйти потом каким-нибудь закоулком, в каждом дворе по менту все равно не поставят, ну а поставят - так это уже их проблемы!
– Иван хлопнул по боку, туда, где под курткой у него висела кобура с бесшумным ПСС.
– Когда на Ленинке акцию планировали, ты тоже думал, что там нас обложат и повяжут, а ведь прорвались же. Почти все прорвались, - вздохнул он, вдруг помрачнев лицом.
Громов согласился, ведь все равно следовало поставить точки над "i", развеяв все сомнения и отделив друзей от скрытых врагов. В кафе, ничем не примечательное среди множества подобных заведений, они появились вместе, заняв столик подальше от окон, словно Слюсаренко опасался, что их могут увидеть с улицы. Он был все так же невозмутим и уверен в себе, а вот Громов все же нервничал, стараясь удержаться от того, чтоб проверять каждую минуту, на месте ли "макаров".
Партизаны рисковали. Розыск террористов, атаковавших конвой ооновцев, шел вовсю. На улицах были видны
Марков появился в условленное время. Человек, занимавший высокий пост в управлении московской полиции, и с самого начала своей работы сотрудничавший с партизанами, снабжая их ценнейшей информацией, выглядел несколько взволнованным, хоть это и можно было списать на внезапность встречи и спешку.
– Нас предал тот, кому мы полностью доверяли, - произнес долго ждавший этого момента Громов, глядя в глаза собеседнику.
– Этот человек принес в жертву жизни наших братьев, чтоб доказать верность новым своим хозяевам. Этот предатель - вы!
Рука Максима только коснулась рифленых щечек ПМ, а Марков, вскочив из-за стола, уже выхватил массивный девятимиллиметровый "Грач", опередив даже опытного Слюсаренко.
– Сидеть, не двигаться! Даже не дышите, если не хотите, чтоб я выпустил в вас весь магазин прямо сейчас, - рыкнул полицейский.
– Руки прочь от оружия!
И в этот миг прямо за окном привычный уже гул большого города разорвала автоматная очередь, затем еще одна, а потом с громким хлопком разорвалась граната. Марков отвернулся лишь на миг, утратив бдительность, но этого хватило Слюсаренко. Бывший чекист выхватил компактный ПСС, уже заряженный, с патроном в стволе, и нажал на спуск. Дважды клацнул затвор, со звоном под ноги упали горячие гильзы, но звуков выстрелов не было слышно. И все равно грузного Маркова отбросило назад на два шага, как раз на ближайший столик.
Тело полковника, харкавшего кровью, хрипевшего, выпучив глаза, еще только оседало на пол, когда к нему подскочил Громов, и, вытащив из-за пояса "Макаров", выпустил в грудь предателя половину магазина. Грохот выстрелов заметался в тесном помещении кафе, оглушив посетителей, ударив в нос кислой пороховой гарью.
Удивительно, но Марков все еще оставался жив. Изо рта его хлестала кровь, но полковник, цепляясь за стену, пытался подняться на ноги.
– Бронежилет надел, сволочь, - бесстрастно произнес Слюсаренко, нависая над своей жертвой.
Бывший чекист еще единожды нажал на спуск, и выплюнутый ПСС десятиграммовый кусок свинца ударил предателю в лоб. Пуля, способная пробить два миллиметра закаленной стали с двадцати пяти шагов, разнесла вдребезги голову Маркова. Всюду брызнула кровь, и Иван брезгливо сморщился, когда брызги заляпали его ботинки и брюки.
– Теперь уходим, - крикнул Слюсаренко опешившему Громову.
– Снаружи, кажется, уже заварилась серьезная каша, Макс!
– Какого черта там происходит?!
– Я все же решил подстраховаться, попросил кое-кого приглядеть за нами со стороны. И, кажется, наш приятель тоже явился на встречу с товарищами! Нужно уходить, пока нас не взяли в кольцо!
Иван двинулся к выходу из кафе, но остановился, подобрав с пола выпавший из рук казненного предателя увесистый семнадцатизарядный "Грач":
– Этому выродку он уже ни к чему!
Слюсаренко выскочил на тротуар, сжимая по пистолету в обеих руках, а за ним бежал Громов, стиснув до боли в ладони свой ПМ. И только оказавшись на улице, партизанам пришлось упасть на грязный асфальт, укрываясь от шквала автоматного огня, бившего со всех сторон. Длинная очередь, пройдя над головами, свинцовым градом хлестнула по стеклянной витрине кафе. Внутри кто-то пронзительно закричал, а растянувшихся на тротуаре партизан обдало потоком стеклянных брызг. На московских улицах вновь кипел бой, в котором русские снова убивали русских.