День позора
Шрифт:
– Вставай! Война!
– Ты, что пьяный, - отбивался Беллинджер, - дай поспать. Оставь меня в покое!
Его подняли и заставили взглянуть в окно. Они понеслись по длинному коридору общежития холостых офицеров, крича и стуча в двери.
Лейтенант Чарльз Уиллис завел свой автомобиль, пятеро летчиков набились в него, думая добраться до ангаров. Пулеметная очередь прошила крышу машины, каким-то чудом никого не задев. Летчики выскочили из нее, затем, когда Уиллис выяснил, что автомобиль еще способен двигаться, снова сели. Когда они достигли базы и выскочили из машины, по ней полоснула еще одна очередь. На этот раз более удачно, взорвав бензобак. Машина вспыхнула, как свеча. Но летчики даже не заметили этого. Потому что вид 33 пылающих "Каталин" - практически всех, за исключением трех, находящихся в патруле был гораздо более ярким и незабываемым
На авиабазе морской пехоты Эва происходило почти то же самое. Дежурный по части капитан Леонард Эшвелл сразу почувствовал что-то не то, когда увидел две группы торпедоносцев, летящих вдоль побережья в направлении стоянки флота. В отличие от большинства других на Гавайях, капитан сразу же их опознал. Он бросился в штаб, чтобы объявить боевую тревогу, но в этот момент 21 истребитель "Зеро", появившись со стороны гор, с бреющего полета начали штурмовку аэродрома. Некоторые занялись самолетами, стоявшими ровными рядами вдоль полосы, другие - обрушились на ангары, третьи крушили рулежки. Один из истребителей поймал самого подполковника Клайда Ларкина - командира авиабазы, который ехал на службу на своей развалюхе выпуска 1930 года. Ларкин, не выключая мотора, катапультировался из машины прямо в придорожную канаву. Когда самолет пронесся над ним, подполковник забрался обратно и прибыл на базу в 8.05. К этому времени 33 из 49 вверенных ему самолетов были уже превращены в пылающие обломки. Жена подполковника наслаждалась солнечным утром в отеле "Халекулани", где они временно сняли номер до найма дома или квартиры.
Среди других гостей отеля находился капитан 1-го ранга Банкли с "Калифорнии", который в плавках отправился на пляж, чтобы окунуться перед завтраком. В другом номере корреспондент газеты "Крисчен Сайнс Монитор" Джозеф Харш был разбужен грохотом отдаленных взрывов. Они немедленно напомнили ему воздушные налеты на Берлин, где он был предыдущей зимой. Он разбудил свою жену и сказал:
– Дорогая, ты часто спрашивала меня, как звучат взрывы бомб при воздушных налетах. Послушай, это очень хорошая имитация.
– О, - протянула жена, - хорошо звучит. Мне нравится.
– И супруги заснули снова.
Большинство жителей Гонолулу проявили мало интереса к громыхавшим вдали взрывам. Писатель Бейл Кларк услышал их через окно своего дома и решил, что это артиллерийские стрельбы флота. Если его что-то и беспокоило в то утро, то это отсутствие утренней газеты.
А Томми Томмерлин - летчик местной авиалинии, обслуживающей Гавайские острова, подрабатывал, давая летные уроки Джиму Дункану на желтой, учебной "Аэронке", принадлежащей местному аэроклубу. Сегодня Дункан должен был показать, чему он научился, пролетев самостоятельно вокруг острова. Они пролетали над мормонским храмом на мысе Кахуку, когда самолет тряхнуло и они услышали треск пулеметной очереди. Сначала Дункан подумал, что какой-нибудь придурок из армейских пилотов хочет его напугать холостыми очередями, но увидев трассирующую очередь, направленную на него, понял, что заблуждался. Пули забарабанили по фюзеляжу. Ведя огонь, два самолета шли снизу прямо на него. Развернувшись, они стали делать второй заход, и Дункан впервые в жизни увидел оранжево-красные круги у них на крыльях. Он немедленно спикировал в сторону береговой черты, надеясь укрыться за холмами, чьи отвесные склоны выходили к самой воде. Это было хорошее решение - японские самолеты не решились следовать за ним. Сделав пару кругов, они присоединились к армаде, направляющейся в Перл-Харбор. Простреленная "Аэронка", проковыляв вдоль побережья, кое-как плюхнулась на частный аэродром Джона Роджерса.
Еще один пилот-любитель - адвокат Рой Витасек - попал в похожую переделку над аэродромом Роджерса. Он тоже совершал утреннюю прогулку на "Аэронке" вместе со своим сыном Мартином. Они уже заходили на посадку, когда увидели дым и огонь первого взрыва, поднявшегося над островом Форд. Неподалеку кружились какие-то самолеты, Витасек не связал их присутствие с увиденным взрывом. Новые взрывы начали подниматься над гаванью. Затем взорвался ангар на аэродроме Хикэм. И если у Витасека были еще сомнения, то они рассеялись, когда он увидел несколько самолетов с красными кругами на плоскостях, пролетевших под ним. Два из них появились у него за хвостом, и Витасек отвернул в сторону моря, надеясь, что истребители не будут гнаться за столь ничтожной целью. И оказался прав. Японцы дали ему в след не очень прицельную очередь и спикировали на аэропорт Роджерса. Когда он наконец совершил посадку, в аэропорту
До последнего момента аэропорт Роджерса пытался работать по своему графику. В 8.00 диспетчер объявил посадку на самолет, следующий на остров Мауи, и пассажиры, как обычно, вышли на летное поле к ожидавшей машине. Среди них был доктор Гомер Идзуми из Санитарного центра на Мауи, который прилетел в Гонолулу по делу. Провожающие его супруги Джонсон видели, как он взбирался по трапу, неся коробку со своим любимым домашним печеньем. Он уже помахал рукой через иллюминатор самолета, когда всем пассажирам было приказано покинуть машину. Доктор Идзуми выпрыгнул из самолета и снова подошел к Джонсонам. В этот момент японские истребители, пройдя низко над полосой, вспахали взлетную полосу пулеметными очередями. Пилот готового взлететь пассажирского самолета Боб Тайс был убит. Джонсоны стали убеждать Идзуми вернуться к ним домой. Тот не соглашался, считая, что самолет вскоре вылетит. Но он ошибся. Вскоре аэропорт был превращен в груду горящих обломков. Упав под пальму, оглушенный взрывами и свистом осколков, доктор Идзуми неожиданно подумал: успел ли он на прощание поцеловать своего сына Аллена, когда улетал с Мауи.
Глава 8.
"Я не могу достать до них гайками!"
С верхнего яруса надстройки линейного корабля "Мэриленд" матрос Лесли Верной бил длинными пулеметными очередями по летящим со всех направлений самолетам. Он забрался сюда еще до начала атаки, надеясь в тиши самого верхнего боевого поста надписать целую пачку рождественских открыток. Теперь он понял, что сегодня это вряд ли удастся сделать. Увидев самолеты, пикирующие на остров Форд, Верной все понял и бросился к пулемету. Прицельным огнем ему удалось сбить с боевого курса первые торпедоносцы, появившиеся со стороны входного канала.
С мостика эскадренного миноносца "Бегли", едва увидев пролетающие над гаванью самолеты, без команды открыл пулеметный огонь матрос Джордж Сэллет. Очередь из пулемета Джорджа прошила хвостовое оперение летевшего низко над водой торпедоносца. Хвостовой стрелок с простреленной головой ничком упал на свои пулеметы. Сэллету казалось, что он все это видит в кино.
Немедленно открыли огонь крейсера "Хелена" и "Релей", подводная лодка "Таутог", некоторые эсминцы. С надстройки "Невады" один матрос, считавшийся безнадежным разгильдяем, огнем из пистолет-пулемета 30-го калибра отстрелил крыло одному истребителю, обеспечив линкору очень важную передышку.
Все новые и новые орудия и пулеметы включались в заградительный огонь. Но поначалу их было до боли мало. Объявленная на флоте "Готовность - З" предусматривала для каждого сектора обороны одну зенитную батарею и дежурство расчетов примерно у половины зенитных орудий на кораблях. Однако даже и этот приказ практически выполнен не был. Все подавил дух воскресного дня.
Кроме того, некому было руководить боевыми действиями.
Пять командиров линкоров из 8 находились на берегу. На крейсерах и эсминцах отсутствовали более 50 процентов офицеров. Те, что находились на кораблях, либо сидели в укрытиях, спасаясь от обстрела, либо были блокированы задраенными водонепроницаемыми дверями, кого-то парализовала внезапность всего случившегося. Матрос Роберт Бентон - наводчик пятидюймового орудия на линкоре "Вест-Вирджиния" - беспомощно стоял на своем боевом посту. Остальных комендоров расчета не было и в помине. На многих кораблях не могли открыть погреба с боезапасом. Были и просто анекдотичные случаи. На острове Форд интендантский офицер твердо заявил, что не выдаст матросам автоматов и патронов без письменного приказа командира части. На эсминце "Хелм" старшина комендоров попросил у командира корабля разрешения взять ключи от боевых погребов. На просьбу капитан 2-го ранга Керрол ответил: "К черту ключи! Ломайте замок!" Он сам не знал, где находятся ключи. На крейсере "Новый Орлеан" двери погребов взламывали ломами. На "Пенсильвании" сбивали замки кувалдами.
На эсминце "Монегхен" старшина Томас Донахью, отстояв последнюю вахту, собирался покинуть корабль. Он уже был списан с эсминца в связи с переводом на материк. Услышав первые взрывы, он тем не менее помчался к орудию No 4, командиром которого являлся. Пока взламывали двери погребов, Донахью, набрав гаек из орудийного ЗИПа, швырял их в низко идущие самолеты. Наконец из погребов прибежал матрос и спросил, что ему подать из погребов.
– Пороха дайте!
– заорал Донахью, - мне не достать их гайками!