День признаний в любви
Шрифт:
Когда затихли последние звуки пьесы, бабушка девочки с большими глазами и тоненькой косичкой захлопала в ладоши.
– Изумительно! – восхищенно проговорила она. – А скажите, уважаемая, кто ваш педагог?
– Ольга Сергеевна Малышева, – ответила Кира.
– Деточка! Это же просто замечательно! Наша Танечка тоже занимается у Ольги Сергеевны. Неужели и она будет со временем так играть?! Прямо трудно поверить!!
– Конечно, будет! – заверила ее Кира, но при этом подумала, что Танечка сможет сыграть так, как она сейчас, только тогда, когда захочет своим исполнением понравиться молодому человеку. От этой мысли Мушка
– И правда здорово! – согласился с бабулькой Федор, подойдя к пианино. – Ты что-то знакомое играла, но я не могу вспомнить ни названия, ни автора… Впрочем, может, я и не знал этого никогда…
– Это Бетховен, «К Элизе». Очень популярная пьеса.
– Да? Все же я не знал, как она называется… Теперь буду.
Мушка закрыла крышку пианино, посмотрела на часы и ужаснулась. До начала следующего урока оставалось десять минут. Большая четвертая перемена могла выручить Федора. Ее, Киру, отпустили домой, а однокласснику надо обязательно успеть на русский, чтобы не оправдываться перед классной руководительницей. Девочка поспешно схватила пуховик и крикнула Кудрявцеву:
– Федя! Поехали быстрей! Может, не опоздаешь на русский!
Кудрявцев тоже бросил взгляд на часы и усомнился:
– Вряд ли… Но можно попробовать… Вдруг троллейбус сразу подойдет… Уж очень не хочется с Раисой объясняться!
Когда Мушка с Федором подбежали к переходу через улицу, рядом с ним вдруг остановилась «Ауди».
– Отец… – каким-то севшим голосом пробормотал Кудрявцев. – Вот ведь непруха какая…
Отворилась дверца машины, из нее высунулся черноволосый мужчина.
– Федька! – крикнул он. – А ну быстро сюда! Тут стоять нельзя!
Кудрявцев сначала на автомате дернулся к отцу один, потом за рукав потянул за собой и Киру:
– Давай с нами!
Мушка, обрадовавшись тому, что их сейчас подбросят прямо до школы, откуда и до дома недалеко, с радостью согласилась. Они с Федором уселись на заднее сиденье, и машина сорвалась с места.
– Та-а-ак! – протянул отец Федора. – И почему это вы, молодые люди, не в школе? Очень хотелось бы знать.
Поскольку Кира посчитала себя виноватой в том, что Кудрявцев-старший застукал сына в определенный час в неположенном месте, она хотела пуститься в объяснения, но Федор вдруг сказал:
– А у нас нет пятого урока… Вот мы… это… и гуляем…
Кира вскинула на него удивленные глаза, но, разумеется, промолчала.
– А что так? – спросил отец молодого человека.
– Не знаю… Куда-то нашу классную послали… На какое-то важное совещание…
– Что же… Бывает… Тогда, барышня… – Мужчина в зеркальце заднего вида заглянул Мушке в глаза. – …Давайте знакомиться. Меня зовут Алексеем Федоровичем. А вас?
– А меня Кирой… – смущенно ответила девочка.
– А скажите, пожалуйста, Кира, не откажетесь ли вы прямо сейчас отобедать с нами? Вы же наверняка еще не обедали.
– Я? – Мушка совсем растерялась. Она не знала, как правильно поступить: то ли отказаться, чтобы ее не посчитали голодной и несчастной, то ли согласиться, так как отказываться вроде бы не очень вежливо.
– Конечно, она пообедает с нами, – подал голос Федор, избавив Киру от необходимости самой принимать решение.
– Ну и отлично, – резюмировал Кудрявцев-старший и больше не отвлекался от дороги до самого ресторана под названием «Садко».
Кира
«Какая же я страхолюдина! Мне не место в этом шикарном заведении…» – подумала Мушка и обреченно поплелась вслед за Алексеем Федоровичем в зал ресторана. Ей казалось, что там отец Кудрявцева разглядит ее хорошенько и очень пожалеет, что пригласил столь мерзкую уродину в такое потрясающее место, которому она абсолютно не соответствует.
Зал Киру потряс. Она, онемев, остановилась, и Федор, замыкавший их маленькое шествие, налетел на нее сзади.
– Что случилось? – спросил он.
– Красота какая… – только и смогла выговорить Мушка.
Зал был оформлен так, что создавалось полное впечатление, как будто посетители находятся на морском дне. Настенные светильники, спрятанные в полураскрытые раковины, давали призрачный, чуть дрожащий голубоватый свет. Каждый столик окружали заборчики из разноцветных стеклянных кристаллов, сверкающих, будто драгоценные камни. Посреди зала возвышался огромный, красиво подсвеченный аквариум, в котором плавали живые рыбы, крупные и причудливые, настоящие обитатели моря. Кире очень хотелось подойти к аквариуму, чтобы рассмотреть рыб получше, но она не посмела и покорно опустилась на стул, который для нее отодвинул от стола Кудрявцев-старший. Девочка порадовалась, что сдержалась и не побежала к аквариуму, когда Алексей Федорович сказал, протягивая ей меню:
– Выбирайте побыстрее, Кира, так как на все про все у нас не больше сорока минут. Обеденный перерыв у меня небольшой.
– Нет-нет… – Мушка жестом отказалась от меню. – Я… я как вы…
– Ну хорошо. Тогда не обессудьте, если что будет не так… – И отец Федора улыбнулся девочке, как ей показалось, несколько презрительно. Она совсем смешалась и съежилась на стуле, а Алексей Федорович, сделав заказ, обратился к сыну:
– Путевки взяли на третье января. Ты рад?
Федор, не глядя на отца, ответил:
– Я не поеду, папа…
– Вот еще новости! Почему вдруг?!
– Так… Не хочу, и все.
– Ну, знаешь?!! – возмущенный ответом сына Алексей Федорович сделал резкий жест рукой и случайно подтолкнул под локоть официанта, который чуть не пролил на стол горячий грибной суп. Извинившись, Кудрявцев-старший продолжил разговор с Федором: – Мы ведь специально выбирали с Чеботаревыми! Для вас с Соней… Что случилось? Вы поссорились? Или… – и мужчина с большим подозрением посмотрел на Киру, которой тут же очень захотелось спрятаться под стол, застеленный длинной синей скатертью, а оттуда по какому-нибудь подземному ходу рвануть прямо домой. Жаль, подземных ходов в ресторанах не предусмотрено. Мушка была ни при чем, но почему-то ощущала себя виновной в том, что Алексей Федорович разгневался.