День рождения мертвецов
Шрифт:
Берджес положил руки на колени:
— Каждый год мы получали очередную открытку, и это было для нас как ножом в сердце… Как мы могли относиться к этому? — Одним глотком опрокинул в себя половину банки. — Генри Форрестер не заслужил забвения. И вы тоже.
20
Перед домом Генри стоял грязный синий фургон с надписью «ДЕЙВИ — СТЕКОЛЬНЫЕ РАБОТЫ», намалеванной на боку готическими буквами. Невысокий мужичонка, присвистывая в такт ударам молотка, прибивал громадный кусок фанеры
Я вошел внутрь, не соблаговолив махнуть на прощание рукой Ройсу, и пошел на звук голосов, доносившихся из кухни. Генри сидел, откинувшись на спинку стула, одну руку положив на небольшой круглый живот, а в другой руке сжимая стаканчик с виски. Шеба, повизгивая и вздрагивая, лежала на полу у камина и смотрела собачьи сны. Доктор Макдональд сидела, склонившись над стаканом с виски. Локти на столе, пальцы выстукивают какой-то ритм на его поверхности, кудрявые волосы скрыли лицо. Очки лежали за бутылкой виски — на этот раз это была «Isle of Jura», — линзы мутные от отпечатков пальцев.
— Мне кажется… мне кажется, Эмбер О’Нил здесь самая важная, он выбрал… он выбрал ее потому… потому что она была похожа на Нее, в смысле, на ту, кто его обидел… Вас когда-нибудь… когда-нибудь в жизни обижала тринадцатилетняя девчонка? — Рыгнула. — Упсс…
Генри сделал глоток и облизал губы:
— Да, а вы предполагали такую возможность, что она была шифром?
— О-ох. — Макдональд вздернула голову. — Я не… я не думала над этим… шифр… — Между бровями появилась морщина. — Нет… в этом нет никакого смысла… Почему она должна быть шифром? — Смех. — Какой вы глупый.
Я закрыл за собой дверь:
— А вы, ребята, кажется, находили общий язык.
Генри показал на бутылку:
— Трудно сказать «нет» леди, которая приносит одинокому старику односолодовый виски. — Слегка нахмурился: — Где ты был?
— Чаю кто-нибудь хочет? — спросил я без особой надежды на утвердительный ответ.
— Я не… я не думаю, что она шифр. Мне кажется… мне кажется, что она самое что ни на есть послание…
Я налил воды в электрический чайник и включил его:
— Ей больше виски не наливать.
— Неет! — Доктор Макдональд схватила стакан и прижала к груди — «Isle of Jura» пролился на полосатую блузку. — Вы знаете, что я… что я хочу, Генри, я хочу… — Бровь опустилась. — Я хочу знать… кхм…
— Кого он на самом деле пытает? — сказал я наобум, но именно это она написала на зеркале над раковиной в каюте.
Доктор Макдональд грохнула рукой по крышке стола и посмотрела на меня, как будто именно я изобрел велосипед:
— Господи, это… это просто блестяще. Кого именно он пытает, правильно… Это просто… вы — гений… не правда ли, Генри, он — гений?
На столе четыре утренние кружки с засохшей на дне коричневой субстанцией. Взял одну и обмыл горячей водой из-под крана.
— О, наш друг Эш — человек многих
— Нет, он человек гениальный. В смысле, Эш… Эш, Генри ска… рассказал мне о тебе и… и что? — Отхлебнула виски. — Кого он на самом деле пытает? Это… это не просто девочки, так ведь, он ведь и родителей пытает, пытает их многие и многие годы.
— Вчера мы опознали останки дочери Арнольда Берджеса. — Чайный пакетик в кружку. Потом кипятка. — Кто-то должен был ему сказать.
— Я не хочу, чтобы ты защищал меня, Эш.
— Да, конечно, Зато у тебя самого просто прекрасно получается разбираться с ним.
— Ты не гений, ты — идиот.
— Очень может быть… что в этом все и дело… в смысле, я что хочу сказать, это… это ужасно для девочек… — доктор Макдональд попыталась сфокусироваться, — но… но возможно, они для него просто… средство к достижению цели… и именно поэтому он заклеивает им рот, пока проделывает это с ними.
Я выловил ложкой чайный пакетик и бросил его в раковину:
— Зато я не старый обдолбанный идиот, сидящий и упивающийся до смерти в промерзшем доме, заваленном осколками разбитых окон и собачьим дерьмом.
Генри плеснул себе еще одну приличную порцию виски:
— Я что, на самом деле выгляжу обдолбанным?
Как ни странно, но обдолбанным он не выглядел. Он выглядел более трезвым, чем тогда, когда мы приехали. И казалось, что «кофеиновый» тремор совсем пропал.
— Он не хочет… не хочет слышать их вопли, потому что… потому что… он делает это с ними не для того, чтобы причинить им боль… нет… он хочет… хочет, чтобы их родители почувствовали это… О-о-о, мне надо пописать… — Доктор Макдональд поднялась из-за стола и схватилась за край. — Уупс… Пол какой-то… скользкий… как в Швейцарии…
Чайная ложка с грохотом отправилась в раковину вслед за чайным пакетиком. Я плеснул в чашку немного молока:
— Так что, мне теперь о тебе и позаботиться нельзя? Я же твой друг.
— Я не хочу, чтобы ты вмешивался.
Вмешивался? Ничего себе.
— Да он кувалдой разбил могильный камень Элли!
— Я сейчас… приду, да… а у вас чипсы есть, я чипсы люблю… — Ушла, не закрыв за собой дверь. — Чипсы, чипсы, чипсы…
Генри выпил, прополоскав рот виски:
— Арнольд Берджес просто обязан плохо ко мне относиться. Я ошибся с профилем преступника… Если бы я был хорошим психологом, его дочь была бы жива. — Он взглянул на свои шишковатые руки, покрытые коричневыми пятнами. — И Ребекка была бы жива.
Наверное, он был прав.
В дальнем конце сада находилось небольшое патио — деревянный стол и несколько складных стульев — с видом на залив, лодки и море. Отличный вид. Куда как лучше, чем видок из моего кухонного окна.