День рождения
Шрифт:
Сахипгарей потянулся к бутылке. Разлил водку по стаканам, поднял свой:
— Ну, друзья, за здоровье, за житье-бытье!
Муса и Рамазан, когда чокались, внесли поправку в сказанное Сахипгареем:
— За скорейшее возвращение Ахтиярова!
Они выпили. Молча закусывали.
Сахипгарей налил по второму разу, когда заскрипели ворота. В следующую минуту в дверях показался Хабибулла.
Сахипгарей поднялся, встречая соседа:
— Вовремя, Хабибулла-агай! Проходи к столу, проходи! — Он взял бутылку. — Бисэкей, дай-ка нам еще один стакан.
— Что
— Кто распространил такую весть?
— Народ болтает, — сказал Хабибулла, отряхивая мокрую от дождя одежду. — У меня сердце чуть не разорвалось, когда услышал такое известие.
— Не бойся, агай. Все в порядке, нет никакой войны.
— Слава аллаху! — сказал Хабибулла. — А что тебя на службу забирают, тоже вранье?
— Нет, это правда. Пока я не вернусь, ты уж присмотри за моей семьей, — сказал Сахипгарей.
Хабибулла несмело прошел к столу, за которым сидело все деревенское начальство.
После таких разговоров настроение гостей упало. Капли дождя, ударяясь о стекла, оставляли на них косой след и стекали вниз.
Уныние, щемящая душу тревога охватили Сахипгарея: «Не война ли началась?.. Кто, интересно, распространил такую страшную весть? Откуда все узнали, что я уезжаю? Жена не из болтливых. Недавно только закончился военный конфликт с Финляндией, люди еще не опомнились. Сколько мужчин погибло там! Сколько осталось матерей, жен, детей, потерявших своих! Война… Какое это ужасное слово! Люди только начали жить по-настоящему, без нужды и без горя. Неужели им опять придется испытать все тяжести войны? Бет, невозможно, это от водки да от плохой погоды у меня такое настроение…»
— Что же ты за гостями не ухаживаешь? — Голос жены словно разбудил Сахипгарея.
Он посмотрел на жену извиняющимся взглядом и улыбнулся.
— Не найдешь ли еще бутылку? — спросил он.
— Найду…
Не успели гости поднять стаканы, как в дом без стука вошли еще соседи, за ними еще, еще… Через некоторое время дом был полон народу.
Гости приходили не с пустыми руками.
Сабир уже где-то успел выпить, здесь добавил и теперь рвался произнести тост в честь Сахипгарея.
— Ты для нас отец. Как дети почитают своего отца, так и мы почитаем тебя. — Слезы показались у него на глазах. — Никогда в жизни я не забуду твою доброту. С этого дня я буду стараться походить на тебя. Весь колхоз благодарен тебе… Вон какие у нас успехи! На весь район!
— Оставь такие речи, кустым, оставь, — сказал Сахипгарей, чувствовавший себя неудобно от похвал. — Успехи колхоза — это заслуга всех. Если бы вы не трудились добросовестно, если бы товарищи мои мне не помогали, один я бы ничего не сделал. Не надо говорить обо мне.
— Ладно, тогда… Короче говоря, вот что: за здоровье Сахипгарея-агая, за его скорое возвращение! — Сабир залпом опорожнил свой стакан.
Пир разгорался. Дом наполнился смехом и песнями. Пришел Салим Гайнетдинов. Кто-то крикнул:
— Налить ему штрафной!
Салим сопротивлялся:
— Я
Но его не желали слушать. Загалдели:
— Обычай есть обычай!
— Мы же собрались здесь, чтобы честь честью проводить Сахипгарея.
— Если уважаешь его, выпей!..
Кузнец не заставил больше себя упрашивать. Он выпил полный граненый стакан водки, вытер губы рукавом и, не закусывая, стал искать место, где бы присесть. Сахипгарей и Абдулов потеснились и усадили его между собой.
Подвыпившие гости разделились на группы и вели самые разные разговоры, кто о чем.
Пьяный Сабир вышел на середину комнаты и раскинул руки.
— Сыграйте-ка плясовую! Я сплясать хочу, — сказал он и притопнул ногами. — Ну!
В сенях собрались доярки, которые зашли сюда по пути с фермы домой. Среди них стояла и Тагзима.
— Эх, Миннигали бы сюда! — воскликнула Тагзима и, словно назло мужчинам, завела плясовую. — «Топни ножкой, дочь Апипа! — задорно пропела она. — Ты не пойдешь, кто яге еще пойдет?»
Женщины подхватили хором и в лад стали хлопать в ладоши.
Сабир, раскинув руки, как птица крылья, медленно пошел в пляс.
— Здорово пляшет, проклятущий!
Любуясь пляской Сабира, Сахипгарей думал: «Ведь у него талант! Изменился парень, здорово изменился за последнее время. Раньше, бывало, порядочных людей избегал. Теперь сам тянется к культуре. Принимает активное участие в художественной самодеятельности, старательно начал трудиться в колхозе. А ведь мог и в тюрьму угодить. Молодцы наши комсомольцы! Вовремя помогли ему встать на правильный путь. Действительно, что видел Сабир хорошего в жизни? Ровным счетом ничего! Рано умер его отец. Мальчик рос беспризорным. Учебу бросил. Уехал в Стерлитамак. Там устроился на работу грузчиком. Попал под влияние сомнительных дружков. С ними начал пить водку. В деревню вернулся испорченным. На молодежь села смотрел свысока. На самом же деле он неплохой! душевный человек…»
Сабир, как бы понимая мысли председателя колхоза, выделывал все новые коленца. Женщины пели и хлопали в ладоши, смеялись, одобрительно кричали:
— Молодец!
— Знай наших!
— Вот дает!..
Когда взмокший Сабир кончил плясать, хозяин завел патефон. Грустная мелодия песни унесла Хабибуллу куда-то далеко-далеко. Он вспомнил прошлое, затем мысли его перекинулись к сыновьям, у которых жизнь была куда лучше. «Пусть хоть наши дети увидят хорошее. Вернулись бы домой живые и здоровые, обзавелись бы своими семьями, и умереть бы тогда не жалко было».
Недолго просидел Хабибулла в жаркой, шумной комнате. Следом за ним вышел на крыльцо и Сахипгарей.
— Агай, ты меня отвезешь в район, ладно? — попросил он тихо.
— Во сколько?
— В девять утра я уже должен быть в военкомате.
— Когда же ты отдохнуть успеешь? Не понимают они, что ли? — Хабибулла недовольно взглянул на дверь, откуда неслось пение. — Пойду скажу, что пора расходиться. Ишь разгулялись!
— Не надо. Пусть повеселятся, пока жатва не началась.
— Поздно уже.