День счастья — завтра
Шрифт:
Машка вытянула указательный пальчик в сторону Антона.
— Он не поймет…
Антон удивленно поднял брови.
— …Потому что мужчины не стирают каблуки, когда водят машину. Особенно если коробка — ручная. Но и автомат тоже.
— Ага, — согласилась Катя, — я помню, у меня раньше на правой туфле весь задник стирался.
— И у меня тоже, — подтвердила я.
— И у меня. — Антону не хотелось выделяться.
— Не ври, — огрызнулась Машка.
— И что? — Мне не терпелось узнать, в чем, собственно, бизнес.
— Нужно продавать
— Здорово. — Я даже слегка позавидовала Машкиной изобретательности.
— Производство — это всегда хорошо, — подтвердила Катя. Хотя к ее бизнесу больше подходило слово «потребление».
— Можно делать одноразовые, можно многоразовые. Главное — найти инженера, который их сконструирует, — объяснила Машка, — все девушки будут покупать. Особенно кто на «Жигулях» ездит.
— А разве девушки ездят на «Жигулях»? — Антону нравилось дразнить Машку. — На «Жигулях» ездит мой сантехник. Мы сможем впарить ему нахлобучку на каблук?
— Маш, придумай мне тоже какой-нибудь бизнес! — попросила я жалостливо.
— Нахлобучки, в принципе, можно делать на любые предметы, — рассуждал Антон. — Никита может делать, например, нахлобучки на нос, у многих он мерзнет. У тебя мерзнет?
— Мерзнет, — призналась Катя.
— Главное, — Антон увлекся, — чтобы они были съемные. Легким движением руки, придя в ресторан, вы снимаете вашу нахлобучку с носа…
Хохотали все, кроме Машки. Она с обиженным видом пыталась повторить за Катей позу йоги. Асану по-научному.
— Разбогатею — за деньгами не приходите, — проворчала она.
— Без специальной нахлобучки на кошелек не приходите, — хохотал Антон. — Без нахлобучки, которая одновременно служит защитой от посторонних глаз и от врагов, если вы катите в трамвайчике…
— Зайчики в трамвайчике, — подхватила Катя. Уходить не хотелось. Вдруг бы Машка все-таки придумала что-нибудь для меня. Ведь изобрел же кто-то зубочистки. И одноразовые вилки. И еще целую кучу всего.
Альберт уже был у нас. Тамара приготовила овощи на электрическом гриле, телятину маленькими кусочками без всяких специй (я ее действительно не забыла предупредить), салат «Романо» с тунцом и оливковым маслом, а на десерт был самодельный торт «Наполеон», который Альберт привез с рынка в Жуковке, где он снимал дачу.
— Рынок закрыли, — жаловался Альберт, — и перевели в торговый центр. Тут же, на площади. Но уже не то. Колорит пропал. Все промаркировано и со штампом санэпидемстанции.
— Там вообще все поменялось, — поддержала я разговор, — даже казино открыли.
— Отличное, кстати, — подхватил Рома.
Я подозрительно покосилась на него. Он, видимо, испугался очередных упреков по поводу сокращения лимита на моей карте и поспешил перевести разговор на другую тему.
Мне не очень нравился Альберт. Он никогда не был в нашей компании. Зануда, без всякой изюминки и чертовщинки. Без харизмы, как это принято говорить. Что в переводе означает «отсутствие
Альберт всего достиг в жизни сам. Работал с самого детства, хотя и не кичился этим, как многие другие. У него не очень складывались отношения с женщинами, если подразумевать тех женщин, которые были его достойны. Всех остальных женщин Альберт избегал.
Он был полной противоположностью моего мужа. Тот считал, что Альберт вложил деньги в его бизнес потому, что уважает его и верит в его будущее. За это Рома был Альберту очень благодарен и такое отношение явно ценил. Но я думаю, что Альберт просто решил для себя, что это капиталовложение — не столь уж большая плата за то, чтобы пробраться в великосветскую тусовку Москвы, стать другом всеобщего любимца Ромы и получать все вытекающие отсюда дивиденды.
Так или иначе, но Альберт был честным человеком, что уже приятно, и очень нам теперь помогал. Что всегда похвально.
Мы сидели в столовой и обсуждали галстук Альберта. Он был полосатый. Как и его костюм.
И рубашка. Носки были в полоску. И — я так думаю — белье тоже.
— Для полосатой рубашки этот не годится, — объяснял Рома, пробуя слегка подгоревший зеленый перец. Он обильно полил его соусом «Терияки».
Рома встал из-за стола и принес из гардеробной несколько разноцветных галстуков.
— Попробуй вот этот. — Он предложил фиолетовый галстук без рисунка, в тон рубашке Альберта.
Альберт отложил вилку и послушно сменил галстук.
Мы с Ромой восхищенно комментировали перемену.
Альберт сидел немного смущенный, но наша забота его явно тронула.
— Дарю, — улыбнулся Рома, сопровождая слова широким жестом.
— Спасибо.
— Тебе правда идет, — согласилась я.
Я, как радушная хозяйка, разложила салат по тарелкам. Рома щелкнул пультом телевизора. Ненавижу, когда включают телевизор в столовой.
Когда я была маленькая, мы во время обеда разговаривали, обменивались новостями, и это было самое лучшее время за весь день.
По телевизору как раз шел футбол. Самое лучшее время для Ромы за весь день. Я проследила взглядом несколько пасов и повернулась к Альберту, чтобы узнать, как он относится к спортивным передачам.
Такого я никогда раньше не видела. Лицо Альберта надувалось, как воздушный шарик с глазками.
Рома вскрикнул одновременно со мной.
Альберт выскочил из-за стола и бросился к входной двери. Рома побежал за ним.
«Наверное, в машину, — подумала я в каком-то ступоре, — за шприцем».
Я лихорадочно пересматривала в кухне все банки, которые могла взять Тамара. Она испуганно оправдывалась.
— Я же ничего не добавляла. Как вы сказали…
В дверях появился Рома.
— А где Альберт? — виновато спросила я.
— Уехал.
Рома смотрел на меня холодными злыми глазами.
— Ничего нигде нет. Не понимаю, как это могло случиться. — Я продолжала изучать перечень ингредиентов на бутылках с маслом и уксусом.