День Шестой
Шрифт:
– Ты слушаешь или нет?
– Неугомонный Сыч толкнул меня в плечо, усаживаясь рядом.
– Ну чего тебе?
– Я устроился поудобнее, достал сигареты.
– То есть как чего? Я тебе рассказываю о том, что испытывает человек, когда ждет. Вот ты что испытываешь?
– Ничего. Просто жду.
– Так не бывает.
– Он горел желанием высказаться.
– Все ожидание делится на несколько этапов...
Слева знакомо зашуршала ткань - стартовал разведчик погоды*. По его полету участники соревнований определяют погодные условия. Ярко-красное крыло на фоне снегов и чистого горного неба... Пилотская братия с шутками-прибаутками перемещалась по старту, перетаскивая
– ...на несколько этапов. Не важно, ждешь ты погоду, поезда или женщину.
– Да?
– Мне стало интересно.
– А как же!
– Сыч, воодушевленный моим вниманием, уселся напротив и принялся излагать:
– Допустим, ты назначил свидание. И пришел заранее. Пока не подошло время, ты утешаешь себя тем, что женщина никогда не приходит раньше. Так?
– Толик, оставь человека в покое. Не видишь - пилот медитирует. Проходившие ребята смеялись.
– Ты сам-то лететь собираешься или как? Белый-то давно готов, даже сигарета на месте.
– Они поздоровались, протопали мимо нас и принялись расстилать крылья.
– Отстаньте.
– Сыч махнул рукой.
– Вам уже ничто не поможет. А хорошим пилотам я читаю курс "Психология ожидания".
– Ну-ну, читай...
– На чем нас перебили? Ага. Когда назначенное время подходит, ты утешаешь себя тем, что женщина, как и погода, никогда не приходит вовремя у них опоздание считается хорошим тоном. Дальше, когда все мыслимые сроки уже прошли, ты начинаешь придумывать причины, по которым она задержалась. Неважно какие. Еще дальше наступает момент полного отупения и безысходности, ты понимаешь, что шансов больше нет, и ждешь просто так. Это самый опасный момент - если она появится сейчас, ты можешь сорваться и наговорить ей глупостей. Но женщина этот момент очень тонко чувствует.
– он наставительно поднял вверх палец.
– И появляется только тогда, когда ты перешел из состояния безысходности в состояние полной покорности судьбе.
В лицо подул ветерок - или мне показалось?
– Теперь ты податлив, тебя можно брать голыми руками, и ее волшебное появление заставляет тебя глупо улыбаться. Ты уже не помнишь, сколько времени ты провел в ожидании, ты готов простить все и покорен, как католик в исповедальне. Только очень немногие могут в этот момент собраться с силами и сказать... Ты куда?
Я встал, поправил подвеску и похлопал по карманам в поисках перчаток. На склон дул легкий ветерок, что-то внутри меня беспокойно отзывалось. Я собирался лететь, я хотел лететь, впервые после перерыва - и теперь прислушивался к себе, машинально проверяя снаряжение.
– Сказать что?
– переспросил я Сыча, натягивая перчатки.
– Сказать... А, вот.
– Он поднялся на ноги и заторопился.
– Немногие в этот момент могут сказать: "Знаешь, я пришел сообщить тебе, что сегодня не могу с тобой увидеться". Это высший пилотаж! Главное - не пережать, потому что женщина, уже уверенная в окончательной победе, будет в страшном гневе. Теперь нужно не дать ей уйти...
– Поздно.
– Я взял в руки свободные концы.
– Что поздно?
– Она уже ушла.
Толик отступил в сторону, почесав затылок. Я окликнул выпускающего, запросил разрешение и повернулся к Сычу:
– На финише доскажешь, ладно?
– Ладно.
– Он пожал плечами.
– Думаешь, пора?
– Давно пора.
Я прикрыл глаза, дождался команды выпускающего: "Пошел!" - и шагнул вперед. Шагнул, ложась грудью
Склон с хмурыми елями ушел вниз, навстречу распахнулось ущелье. Я поудобнее уселся в подвеске, погладил свободные концы. Как будто и не было перерыва - небо, вечное небо, знакомое и незнакомое, снова приняло меня в свои объятья... Как я жил без него все это время?
Я повернул к противоположному склону: мне казалось, я вижу, как подрагивает поток над исполинской каменной волной, замершей в незавершенном движении. Оглянулся назад, на старт: разноцветные крылья на белом снегу волшебное зрелище, ощущение праздника... Давно я не видел этой картины. Когда это было, дай Бог памяти? Ну да, в Австрии, года полтора назад...
...Никита на старте даже приплясывал от возбуждения, приходилось сдерживать его. Мы шли ноздря в ноздрю, нас разделяли двадцать два очка, но главное - до лидеров было рукой подать. Все могло решиться одним днем, и день был подходящий. Отчаянный француз приболел. Без него на склоне царило ожидание, пилоты поглядывали друг на друга - на кого ориентироваться? Никита ждал, когда стартую я, - три дня он ходил маршрут за мной, потому и разрыв был таким маленьким.
Я взлетел, привычно оглянулся на старт - крылья разлеглись по склону причудливым узором... Стартовал и Никита, пропустив вперед чеха. Чех не стал "выкручивать" возле старта, ушел сразу на маршрут - мне бы его уверенность! Тем не менее мы с Никитой в хорошем темпе "взяли" два ППМ*, до финиша оставалось немного...
...А финиш находился за пологим хребтом, всего в четырех-пяти километрах, но дотянуть туда не было никакой возможности. Погода "умирала" на глазах, склон, поросший лесом, не работал, а высота таяла. Лишь в одном месте на хребте виднелся обнаженный камень, старая невысокая стенка протяженностью метров триста. Можно было попробовать продержаться возле этой стены в динамике** до подхода облачка, что лениво двигалось с запада, и попытаться перевалить за хребет.
У стены мы оказались втроем: Никита, испанец на желтом "Эделе" и я. Где-то в километре севернее нас отчаянно выцарапывался еще один пилот, шансов у него было мало - он почти скреб подвеской по вершинам деревьев.
Испанец дошел до стены первым, довернул, выровнял крыло. Я пристроился за ним, тут же затянув триммера***. Набора не было, но не было и просадки вариометр**** показывал около нуля. Я оглянулся на Никиту. Оказывается, он был немного выше, и теперь проходил сверху справа, вклиниваясь между мной и испанцем. Пространства троим хватало вполне, и мы пошли вдоль стенки, пытаясь отыскать место, где можно было бы подняться хоть чуть-чуть. Слабого динамика не хватало, чтобы перетянуть на ту сторону.