Дэн Сяопин

Панцов Александр Вадимович

В борьбу против «двух абсолютов» вмешался и высший генералитет. Вскоре после публикации статьи критическое письмо в адрес Хуа Гофэна направил один из крупнейших военачальников, командующий Гуандунским военным округом и первый секретарь его парткома генерал Сюй Шию, боевой соратник и друг Дэна. От имени своих офицеров и политработников он потребовал от Хуа признать ошибки, допущенные Мао в период «культурной революции», и реабилитировать не только Дэн Сяопина, но даже Лю Шаоци, Пэн Дэхуая и Линь Бяо. Это выступление было для Хуа уже опасно ¹²⁷.

А тут на мартовском (1977 года) рабочем совещании ЦК, посвященном критике «группы четырех», неожиданно взял слово вернувшийся в политику после смерти Мао Цзэдуна Чэнь Юнь, тот самый заместитель Мао, который вместе с Лю Шаоци и Дэном

в 1962 году поддержал семейный подряд. Он в открытую заявил: «Товарищ Дэн Сяопин не имеет отношения к событиям на Тяньаньмэнь. Говорят, что некоторые товарищи в Центральном комитете, исходя из потребностей китайской революции и китайской компартии, считают, что товарищу Дэн Сяопину надо позволить вновь участвовать в руководящей работе ЦК партии. [Я думаю,] это совершенно правильно и необходимо и полностью это поддерживаю» ¹²⁸. С ним солидаризовался ряд других ветеранов, в том числе Ван Чжэнь, процитировавший самого Председателя Мао, который, как мы помним, назвал как-то Дэна «редким талантом». Но им тут же ответил страшно разозлившийся Хуа: «Если мы, действуя поспешно, вернем Дэна к работе, то попадем в ловушку классовых врагов… Мы должны учиться на [негативном примере] Хрущева» ¹²⁹.

Тем не менее выступления защитников Дэна произвели на участников рабочего совещания сильное впечатление. В кулуарах только и разговоров было что о них. И Хуа Гофэн не выдержал. Поразмыслив, он предложил компромисс. По его требованию один из оппозиционеров, Ван Чжэнь, выступил с самокритикой [86] . А Хуа со своей стороны объявил: «Расследование показало, что товарищ Дэн Сяопин никоим образом не замешан в событиях на Тяньаньмэнь. Вопрос о товарище Дэн Сяопине надо решать. Но следует действовать постепенно, должен быть процесс, только тогда в соответствующий момент можно вернуть товарища Дэн Сяопина к работе. Точка зрения Политбюро ЦК такова: официально примем решение на 3-м пленуме [ЦК] партии [в июле 1977 года] и XI съезде партии [в августе 1977-го]. Вернем товарища Дэн Сяопина к работе. Это будет более или менее правильно». Хуа также сказал, что «массовое выражение скорби по поводу кончины Чжоу Эньлая, имевшее место на Тяньаньмэнь, оправданно» ¹³⁰.

86

От Чэнь Юня и большинства других стариков самокритики добиться не удалось, но их заявления, как и речь Ван Чжэня, не включили в краткий отчет о работе совещания.

Узнав об этом, Дэн «после тщательного обдумывания» 10 апреля написал письмо Хуа Гофэну, Е Цзяньину и ЦК. Дрогнувшего под натиском ветеранов Хуа надо было дожимать. Дэн выразил благодарность Центральному комитету за снятие с него обвинения в причастности к событиям на Тяньаньмэнь, после чего заявил: «Я особенно рад, что в выступлении Председателя Хуа говорится, что действия народных масс на Тяньаньмэнь в День поминовения усопших оправданны». В то же время, фактически осудив «два абсолюта», он подчеркнул, что «из поколения в поколение руководить нашей партией, армией и народом и продвигать вперед дело нашей партии, социализма и международного коммунистического движения нужно при помощи подлинных идей Мао Цзэдуна в целостном виде» ¹³¹. При этом он сделал стратегически важный ход, попросив ЦК распространить это письмо внутри партии вместе с написанным им приветственным посланием Хуа Гофэну от 10 октября 1976 года.

Хуа направил к нему для беседы Ван Дунсина и некоего Ли Синя, бывшего до последнего времени секретарем Кан Шэна, а ныне преданно служившего новым вождям. Те попросили Дэна отказаться от критики «двух абсолютов», но он твердо ответил: «Нет». И объяснил: «Сам товарищ Мао Цзэдун не раз говорил, что некоторые его высказывания являются ошибочными… Здесь речь идет о важном теоретическом вопросе: нужно ли придерживаться исторического материализма» ¹³². (Чуть позже, в беседе с ближайшими единомышленниками, Ван Чжэнем и Дэн Лицюнем, он сформулирует эту точку зрения в лаконичной формуле: «Идеи Мао Цзэдуна представляют собой идеологическую систему» ¹³³.)

С

этим трудно было поспорить: сам Дэн считал, что «нанес пушечный удар» «абсолютистам», пойдя «наперекор Председателю Хуа» ¹³⁴. И он победил. Через четыре дня Хуа Гофэн вынужден был дать «добро» на распространение писем Дэна. Правда, довели их до сведения партийных и армейских ганьбуне ниже уездного и полкового уровня только 3 мая 1977 года — через два дня после публикации в «Жэньминь жибао» важной статьи Хуа по поводу вышедшего 15 апреля пятого тома «Избранных произведений» Мао Цзэдуна. В статье вновь содержался призыв твердо следовать курсу Мао на «продолжение революции при диктатуре пролетариата» ¹³⁵.

Между тем до полной реабилитации Дэна оставались считаные недели. И Хуа уже был бессилен остановить ее. 1 июля Дэн вернулся в Пекин, где поселился в уютном переулке недалеко от знаменитого рукотворного озера Бэйхай (Северное море), прямо за Императорским дворцом Гугун. А через 15 дней, 16 июля, живой и здоровый появился среди высшего партийного руководства как участник очередного 3-го пленума ЦК десятого созыва.

На следующий же день, 17-го числа, пленум единогласно принял «Решение о восстановлении товарища Дэн Сяопина в должностях», несмотря на то что Хуа Гофэн в своем отчетном докладе, как и прежде, настаивал на «двух абсолютах». Дэна вновь сделали членом ЦК, Политбюро и Постоянного комитета, заместителем Председателя ЦК и Военного совета, а также заместителем премьера Госсовета и начальником Генерального штаба Народно-освободительной армии Китая.

Последняя в его жизни опала закончилась.

Двадцать первого июля на пленуме он произнес краткую речь, имевшую большое значение. В этом первом после реабилитации выступлении он по сути сформулировал узловое положение своей новой программы модернизации, которую обдумывал долгие годы изгнания. Как и Мао в период борьбы за новый Китай, он призвал товарищей по партии вновь повести борьбу с догматизмом. Правда, на этот раз потребовал не «китаизации» марксизма, а творческого подхода к учению самого Председателя. Горький опыт реформ 1962 года и упорядочения 1975-го, обернувшихся его (Дэна) падением, убедил его в том, что преодолеть казарменный коммунизм и модернизировать КНР можно, только «разбив духовные оковы», то есть полностью раскрепостив сознание ганьбуда и всего народа. А потому, ловко прикрывшись авторитетом покойного вождя, он напомнил собравшимся старый лозунг Мао Цзэдуна: «Искать истину в фактах».

Этот лозунг, заключавший в себе, по словам Дэна, «квинтэссенцию его [Мао] взглядов», Мао Цзэдун написал в Яньани для партийной школы при ЦК КПК в декабре 1943 года. Дэн же теперь противопоставил его «двум абсолютам». Он, правда, не сказал, кто будет решать, что есть истина, но это и так не вызывало сомнений: без ложной скромности он предложил себя, Е Цзяньина и других ветеранов в наставники Хуа Гофэну и остальным «молодым», чтобы «вести их по правильному пути!» ¹³⁶.

Одновременно Дэн, как и 20 лет назад, во время кампании «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», призвал всех граждан Китая «полностью» развивать демократию: «Мы должны создать политическую обстановку… при которой сочетались бы как единая воля, так и личная непринужденность, живость и бодрость, а людям позволялось бы ставить прямо любой вопрос и критиковать руководителя, на которого они в претензии» ¹³⁷.

Он явно рассчитывал, что демократический подъем поможет ему полностью одолеть «абсолютистов», разоблачить «культурную революцию» и тем самым утвердить свое руководящее положение в партии. Ничего нового в этом не было: точно так же вел себя Мао Цзэдун, когда хотел ослабить внутрипартийных врагов, — апеллировал к массам, требуя «демократии». Остается только удивляться, что Дэн решился вновь обратиться к людям с призывом открыто выражать свое мнение, несмотря на то что и он сам, и Мао, и другие коммунистические вожди в прошлом не раз обманывали народ псевдолиберальными лозунгами! И еще более удивительно то, что многие граждане в очередной раз восприняли его слова с энтузиазмом, будучи готовы снова попасть в ту же ловушку.