День твоего рождения
Шрифт:
– Никуда, - растерянно ответила мама.
– Нет, куда!
– сказал отец.
– У меня к тебе предложение. Не от себя. От начальника стройки. Узнал он о тебе, хотел немедленно в гости мчаться, да дела задержали. Так вот предлагает он тебе пойти на работу. Начальником отдела кадров. Представляешь?
– Представля-яю!
– протянул дедушка и замолчал.
– Текучка у нас, понимаешь, - говорил отец взволнованно.
– Люди текут, как река. Одни приезжают, другие уезжают. Особенно молодежь. Придут из армии, поработают немного, а потом - по домам. С ними поговорить надо, убедить
Дедушка молчал, опустив голову, и поднял ее, когда мама напустилась на папу:
– Ты сам себе противоречишь. То говоришь, чтобы папа отдыхал, то находишь ему работу…
– Да нет, - сказал дедушка, - не в этом дело…
Он встал, прошелся по комнате. Вид у него какой-то усталый был, угнетенный.
– Это он, Оленька, мне работу подыскал утешительную, что ли… Чтобы я при деле себя чувствовал, чтобы лишним сам себе не казался.
Он остановился, посмотрел пристально на отца. Отец нервничал, карандашом по карте стучал, глаза прятал.
– Но я, сынок, свадебным генералом быть не умею, а работать как следует - сам понимаю - уже не смогу… Да и поздно…
Дедушка замолчал снова.
– Поздно, - медленно проговорил он, - начинать все сначала…
Папа карту сложил. Улыбнулся. Сказал дедушке: «Что ж, на нет и суда нет», а мама на папу набросилась, дедушку поддержала: «Правильно, Антон Петрович, надо отдыхать, какая еще работа, вы уже наработались», но дед переживал, маялся - я это хорошо видел.
…Мы лежим с ним в темноте, я на диване - по случаю болезни, он на моей раскладушке. И никак не может заснуть. Раскладушка под дедом скрипит. Он ворочается. Переживает…
– А как это понимать, - спросил я, - свадебный генерал?
Дедушка повернулся ко мне, скрипнул раскладушкой.
– Тоже не спишь?
– Не сплю, - шепнул я.
– Позорное звание это, Антошка! Свадебный генерал! На свадьбу, например, зовут генерала. Чтобы было торжественней. Чтобы все говорили потом: «Это да, это - свадьба! Даже генерал был!» А генерал к свадьбе отношения не имеет. Ни сват, ни брат. Вот и я не хочу быть таким генералом.
Мы молчим.
– Так то свадьба!
– Да никогда нельзя быть свадебным генералом!
– возмущается дед.
– Нигде! Разве не понимаешь? Или работаешь, как все, или…
Я вздыхаю. Дедушка вздыхает тоже.
– Как думаешь, Антошка, - спрашивает он, - обиделся на меня папа?
– Не знаю. Он же хотел как лучше!
– В том-то и дело, - говорит дед, - он для меня старался, а я отказываюсь. Но ничего. Пообижается и перестанет. Поймет.
Он тяжело дышит в темноте.
– Чего ты?
– спрашиваю я.
– Да сердце что-то прихватило, - шепчет дед.
– Встань тихонько, накапай мне из флакончика, который на подоконнике стоит. Но только - чур!
– родителям ни гугу.
Мне нравится такое доверие. Я шлепаю по полу. Капаю в стакан из флакончика. Наливаю воды. Даю лекарство деду. Он выпивает.
– Хорошо, - говорит, - теперь полегче.
Молчит. Я думаю, он заснул. Закрываю глаза. Думаю про деда. Про то, какой он вдруг оказался. А дед
– Ну хорошо, а без простыни ты меня с француженкой познакомить не мог?
– Как же?
– отвечаю я.
– Ведь на занятия я к ней домой хожу.
– Но тут же спохватываюсь: - Как ты узнал?
– Военная тайна, - отвечает дед.
Я тихонько смеюсь.
– А настоящая военная тайна у тебя есть?
– спрашиваю я.
– Взаправдашняя?
– Еще какая, - говорит он тяжело.
– Расскажешь?
– прошу я.
– Придется, не помирать же мне со своей тайной.
Часть четвертая
ЗЛОЙ ДЕМОН
Злой демон
Есть такое выражение - «Злой Демон».
Я когда про него думаю, он мне представляется лохматым, с человечьим лицом. За спиной у него перепончатые крылья с острыми углами - как у летучей мыши. Бр-р-р… И хотя я его себе ясно представляю, Злой Демон совершенно невидим. Он может витать в воздухе, и тогда воздух потрескивает и рассыпается искрами - как будто синтетическую рубашку с себя снимаешь. Он может поселиться в человеке, в каком-нибудь знакомом человеке, или - еще хуже!
– в самом тебе, и тогда, что бы ты ни делал, все будет плохо кончаться, и с тобой случится что-то такое необъяснимое, отчего жизнь наступит - хуже некуда…
В то утро я проснулся как обычно. Ни о каком Злом Демоне не думал. Пошел в школу, сунул в парту портфель, о чем-то заговорил с Кешкой, и все было обыкновенно, как всегда.
И тут это случилось…
Хлопнула дверь, и на пороге класса возник Злой Демон со своими редкими зубами, захихикал, пустил через весь класс портфель в угол и заорал:
– Э, народ! Знаете, кого я вчера видел? Генерала!
– Во сне, что ли?
– спросил Кешка.
И класс, по обыкновению, грохнул.
– Нет, - ответил он, ничуточки не смутившись.
– Перед сном. Пошел прогуляться и вдруг навстречу - он. Две звезды на погонах! Лампасы на штанах!
– Ну, барон!
– поразился Кешка.
– Какой барон?
– не понял Злой Демон.
– Мюнхгаузен!
– воскликнул Кешка.
И все опять покатились со смеху.
Над ним всегда смеялись, над этим Злым Демоном. За привычку врать. За его дурацкие выдумки. И я всегда над ним хохотал. Но тут у меня сердце сжалось. Злой Демон говорил правду, и я тогда еще ни о чем не подозревал, ничего такого не думал, и человек этот никаким Демоном для меня не был, а был просто Кириллом Пуховым по прозвищу Газовый Баллон. Звали его так за то, что Кирилл был самым толстым в нашем классе.
Ребята смеялись над Пуховым, он таращил глаза и божился, что не врет на этот раз ни капельки, а я краснел, и меня распирала обидная досада на всех. И тогда я сказал, перекрывая гомон:
– Прекратите смех. Генерал - мой дедушка.
Тут уж Газовый Баллон постарался: захрюкал. Это у него смех такой. Не как у нормальных людей. Он когда смеется, то хрюкает. И такой его смех всегда всех смешит. Все в классе так и покатились. Может, покатились из-за Баллонового хрюканья, но я решил, что смеются надо мной.