День твоего рождения
Шрифт:
Отец как будто задумался и не отвечал. Они вплотную подошли к засаде, где сидел Толик, и остановились.
– Смотри, - сказал отец задумчиво.
– Гнездо.
– Подождем, пока прилетит?
– спросил Темка и без остановки добавил: - Вот вы - хозяин сам себе?
Отец чиркнул спичкой, до Толика долетел запах табачного дыма.
– Ты о чем?
– сказал отец, помолчав.
– Петр Иванович!
– вдруг грубо сказал Темка.
– Когда вы уйдете от нас?
– С чего ты взял?
–
– Надо, чтоб вы ушли, - ответил Темка.
– Вам надо вернуться.
– Ты никак не можешь смириться со мной?
– спросил отец напряженно.
– Разве я говорил бы с вами так про своего отца?
– Темка помолчал.
– Он никогда не обращался со мной, как вы. Пил и ругался, ругался и пил. Вы совсем другой. Но тоже не хозяин сам себе.
Отец усмехнулся.
– Что ты знаешь?
– сказал он.
– Вот вырастешь, тогда поймешь.
– Я и сейчас понимаю, - не обиделся Темка и вдруг попросил: - Дайте прикурить!
Опять чиркнула спичка, Толик представил, как курят Темка и отец. Говорят и курят, будто равные.
– Ах, Артем!
– вздохнул отец.
– Торопишься быть взрослым, а не знаешь, как это трудно, взрослым-то быть.
– Пацаном еще труднее, - зло ответил Темка.
– Потому что мы от вас зависим.
Толик смотрел на дупло все это время, и птица наконец прилетела. Но он не шелохнулся. Фотоаппарат лежал у него на коленях.
– Прилетела!
– заметил отец, и Темка ничего не ответил. Наверное, просто кивнул.
– Уходите скорей, Петр Иванович, - задумчиво сказал Темка.
– Смотрите, как вас Толик ждет, да и маму мою вы не любите, я ведь вижу.
– Не говори глупостей!
– прикрикнул отец, голос его напрягся как струна.
– Никуда уходить я не собираюсь!
Толик напряженно вслушивался в разговор и все хвалил Темку, все удивлялся его настойчивости и силе. Он одного только боялся - что отец и Темка снова поссорятся. Особенно когда отец повторил резко:
– Не говори глупостей!
Но Темка вдруг спросил с надеждой:
– Так вы не уйдете?
Сначала Толик облегченно вздохнул - слава богу, они не поссорились, но, когда отец и Темка отошли, неожиданно понял: Темка обрадовался, что отец никуда не уйдет.
Фигурки отца и Темки уменьшились, стали букашками в зеленом поле. Толик поднялся и увидел, как вдруг небо стало ниже, земля сузилась, трава поблекла. Он заплакал, до боли в пальцах слов дерево, где жила птица. Значит, теперь все! Значит, отец не вернется, и у Толика больше нет союзника! Так хорошо и так настойчиво говорил Темка, Толик радовался, что у него есть верный товарищ, - и вот его не стало…
Что-то мокрое скользнуло Толику за шиворот. Он поднял голову. Низко над вершинами деревьев плыли махровые тучи. Солнца будто никогда и не
Толик все стоял, прислонившись к пушистой березе, и вначале она укрывала его от сырости. Но потом дождь стал стекать с листьев, Толик быстро вымок, но терпеливо чего-то ждал.
Вдалеке закричали. Толик прислушался, и сердце опять заплясало в нем. Отец и Темка звали его.
– И-и-ик!
– доносились голоса.
– То-ли-ик!..
Толик решил молчать, но голоса стали явственней, и он расслышал в них беспокойство.
«В конце концов, это бесполезно - стоять тут и мокнуть назло себе», - подумал Толик и оттолкнулся от березового ствола.
Отца и Темку он заметил издалека - они были одеты по-походному, за плечами торчали рюкзаки.
– Давай скорей!
– нервно сказал отец.
– Уходим. Видишь, какой дождь!
Толик взял у Темки свой рюкзачок, натянул на мокрые плечи.
– Скорей!
– повторил отец.
– Если сейчас опоздаем, торчать нам тут до завтра.
Он пошел впереди размашистыми шагами, подгоняя как бы их своим примером.
– А может, останемся, Петр Иванович!
– спросил весело Темка и сбросил рубашку. Капли защелкали по его спине с темным пятном.
– Дождь-то совсем теплый.
– Оденься, - обеспокоенно сказал отец.
Но Темка, размахивая рубашкой и рюкзаком, молча побежал вперед, в дождь, и Толик понял, чему радуется Темка.
Толику снова стало больно, но он вспомнил себя, как глядел он утром на жеребенка, как хотел броситься в траву, усыпанную росой, как счастливо и хорошо было ему, и заставил себя понять дружка. Темка сделал все, он слышал это сам. Темка сделал все, что мог, и больше ни в чем не виноват.
Темка радовался по справедливости, Темка имел право радоваться сегодня.
5
Пароход медленно шел вверх по течению, преодолевая скорость реки, и Толик коротал время, глядя, как по-осеннему пузырится река под ударами дождевых капель.
Он молчал почти всю дорогу, неразговорчивым был и отец; один Темка веселился, шутил, бродил по пароходу, заглядывал во все уголки.
В город они вернулись утром, и Темка с отцом проводили Толика до трамвайной остановки. Отец смотрел хмуро. Темка же, напротив, был весел и, махнув рукой, крикнул на прощанье:
– Приходи!
Звякнув, трамвай тронулся, и Толик вдруг вспомнил толстого дядьку с трубой. Он похоронил друга и играл на улице печальную музыку, и все над ними смеялись, не понимая.