Денежный семестр
Шрифт:
«Реверанс» оказался довольно безобидным. В темноте на фоне черного покрытия и черного задника три пары исполнителей в черном под заунывную музыку медленно движутся по сцене. Не знаю, почему нынче в балете такое пристрастие к черному. Наверное, чтобы зрители, не дай бог, чего-нибудь не увидели… Окружающие скучали и перешептывались, но я и не к такому привыкла.
Зато второй акт меня ошеломил. Вместо положенных «Вишен» начались… «Этюды». Причем я заглядывала в программку — там все было без изменений.
«Этюды» прошли блестяще, все взбодрились. В антракте я узнала, что на спектакле присутствует
Честно говоря, меня подмывало последовать его примеру, но любопытство возобладало. Вдруг на второй раз я проникнусь? К тому же я проявила редкую предусмотрительность, взяв с собой клок ваты и заткнув ею уши. Скрежет, заменяющий музыку, все равно доносился, но довольно слабо, и я обошлась без головной боли. Проникнуться, правда, все равно не удалось.
Забегая вперед, закончу историю спектакля. На следующий вечер мне позвонила сестра Лена и таинственно заявила:
— Что скажу — упадешь со стула!
— Говори, — разрешила я, усаживаясь покрепче.
— Есть люди, — с удивлением поведала Лена, — которым вправду нравится Форсайт.
— Критикам и администрации театра, — подтвердила я.
— Да нет, я же сказала: люди. Представляешь, вчера на спектакле были мои туристы. (Лена работает экскурсоводом.) Так вот, они от «Вишен» в восторге.
Мы довольно долго обсуждали удивительных туристов, пока Лена не добавила:
— Зато они говорят, что «Этюды» — редкостная гадость. Надо же, а мне так нравятся!.. Вот уж действительно: сколько людей, столько мнений.
Лишь тут до меня дошло. Зрители, увидевшие балеты в первый раз, естественно, не могли догадаться, что в театре поменяли местами акты!
Ночевать после спектакля я поехала к Маше. Несколько месяцев назад на меня набросился маньяк, и теперь я боялась вечерами возвращаться одна. Правда, в этом проявлялось полное отсутствие логики, поскольку маньяк пытался совершить свое черное дело вовсе даже утром, однако логика логикой, а страх — страхом.
Нападение на меня ярко подтверждает, что и в наши тяжелые времена культурное развитие человека способно принести полезные плоды.
Дело было так. Стоял июнь, я шла через парк принимать экзамен к себе в институт (он расположен в парке). Было десять утра, светило солнышко, и пели птички. Позади я слышала быстрые шаги, но не придавала им особого значения.
Ступив на довольно узкую тропинку, я воспитанно решила, что следует уступить дорогу неизвестному, который явно спешит (культурный фактор номер один). Поэтому я посторонилась и слегка обернулась. Таким образом, я оказалась к нападавшему не спиной, а боком, так что он, даже схватив меня за шею и принявшись душить, сразу повалить на землю не сумел. И тут в действие вступил культурный фактор номер два. Как обычно, у меня в руке была тяжеленная сумка с библиотечными книгами, которые я собиралась обменять. Этой сумкой я и ударила нападавшего по лицу. В отличие от неумелого маньяка, я легко сбила противника с ног, причем, вместо того чтобы быстро покинуть арену победы своей интеллигентности, пару минут постояла в размышлении, поскольку недавно слышала по радио, что
Последствия не заставили себя ждать слишком долго — у меня тут же пошла кровь из носа, очевидно, на нервной почве. Так что на экзамен я явилась в столь странном виде, что сочла нужным пояснить ошарашенному коллеге:
— На меня только что было совершено нападение.
— Вас ударили по лицу? — с ужасом поинтересовался коллега, на что я честно ответила:
— Наоборот! По лицу ударила я.
Короче, по причине утреннего нападения я стала бояться ходить одна вечерами и после театра отправлялась ночевать к Маше, которая жила недалеко от центра. Обсуждая находчивость администрации, сумевшей ублажить присутствовавшего на спектакле шейха, мы сели пить чай. В тот вечер подруга угощала меня ветчиной.
— Она называется «испанка», — пояснила Маша.
Я представила себе испанку в виде ветчины и прокомментировала:
— Трагическое название.
— Трагическое было бы, — не задумываясь, возразила моя подруга, — если бы писалось в два слова и через «з».
Я фыркнула и пролила чай. И так всегда в этом семействе! Впрочем, чего ждать от Маши, если ее десятилетний племянник недавно в школе на просьбу учительницы привести пример слова с приставкой «пред» гордо написал на доске «предурок»?
Я похихикала еще немного, пока Маша не затронула действительно трагическую тему.
— Слушай, ты вправду следующие две недели не собираешься ходить в театр? Ну, во время твоей дурацкой конференции?
Я вздохнула:
— Не знаю. Впрочем, у меня есть план.
— Какой?
— Я попросила в качестве подопечных выделить мне японцев. Чтобы я отвечала именно за их развлечения.
— И — что? Тебя прельстила их высокая технология?
— Как что? — удивилась я. — В Японии очень ценят русский балет.
Маша схватывала на лету:
— Надеешься заманивать японцев в театр и ходить вместе с ними? Да, Юсупову нечем будет крыть. Только я все равно не понимаю, как ты намерена совмещать конференцию, учебу и работу. Ты ведь с понедельника выходишь на работу вместо коллеги? И конференция тоже с понедельника?
Я кивнула:
— Ну, учебу придется пока пропускать. Буду ходить попеременно на работу и на конференцию. Я уж и сама не рада, что согласилась подработать, но деньги-то нужны…
— Да, — хмыкнула подруга, — особенно если учесть, что в ближайшее время их, похоже, не заплатят. Так что вместо заработка ты, наоборот, дополнительно потратишься на проезд.
— Увы, — вздохнула я.
Проезде наши дни действительно дорог, и в связи со сложившейся ситуацией передо мной часто стояла дилемма — либо я ем, сколько хочу (а хочу много и разнообразно), либо выезжаю из дома. Желудок настраивал в пользу еды, чувство долга — в пользу поездок. Проигрывая в честной борьбе (знайте интеллигентного человека!), несчастный желудок брал свое в снах, упорно навязывая мне гастрономические темы.