Деньги для киллера
Шрифт:
Мысль о том, что кто-то недавно бродил по моей квартире, не способствовала стремлению вернуться к родному очагу.
Минут в десять первого, когда мы подумывали лечь спать, Глебу позвонили. Лицо его стало озабоченным, и он виновато сообщил, что должен уехать.
— Ты сможешь отвезти меня домой? — спросила я.
— А это обязательно? — он выглядел расстроенным. — То есть я хотел сказать, ты не могла бы остаться у меня? Не знаю, как объяснить… В общем, я хотел бы вернуться домой и знать, что здесь ты. Это ведь не нарушает условий договора?
— Нет, не нарушает. Конечно, я останусь и буду ждать
— Ложись спать. Я не уверен, что вернусь быстро.
Я проводила его до двери, он торопливо поцеловал меня и уехал. А я легла спать, чувствуя себя счастливой новобрачной.
Звонок. Половина второго. Отказываясь верить, я сняла трубку. Сегодня он был оригинальным. «Привет, детка» я не услышала.
— Тебя все-таки стоит поторопить, — монотонно звучало в трубке. — Как насчет твоей подружки, а? Что-нибудь впечатляющее? Знаешь, детка, иногда человек умирает очень долго и нелегко. Я бы мог кое-чем поделиться…
— Ублюдок, — проронила я в ужасе от своего бессилия.
— Грубо… — смешок.
— Все я про тебя знаю, чертов сукин сын!
Строишь из себя крутого? Черта с два ты крутой! Плюгавое, ни на что не способное ничтожество. Как мужик, ты ломаного гроша не стоишь. Ты просто паршивый импотент, поэтому тебе и нравится пугать меня по телефону. Ну, давай, волк, покажись мне. Я хочу посмотреть, какой ты крутой.
— В самом деле? — хохотнул он. — Что ж. Напротив окна, возле гастронома, — телефонная будка. Я звоню оттуда.
Я бросилась к окну, споткнулась, упала на одно колено и, чертыхаясь, отдернула занавеску. Будка возле гастронома имелась, но была пуста. Ночная улица с единственным фонарем выглядела жутко, мне даже послышался волчий вой.
— Ты просто дура, — хохотнул он и повесил трубку.
А я стала кусать пальцы. К счастью, это мне быстро надоело. Я вышла в кухню и пошарила в шкафу. Выпила рюмку коньяка и громко заявила:
— А Соньку я отправлю на Багамы.
Слабое утешение. Я вернулась в комнату, села в кресло, терзаясь желанием провести импровизированный обыск.
— Только попробуй, — сказала я себе и сцепила на груди руки. — Кто говорил о доверии?
К счастью, волнения никак не сказываются на моей способности спать по ночам.
И я уснула, сидя в кресле. Что-то мне снилось, должно быть, хорошее. Когда я открыла глаза, оказалось, что лежу я в постели, рядом Глеб, смотрит на меня и улыбается.
— Привет, киска, — сказал он, и я ответила:
— Привет.
И утро было волшебной сказкой.
У сказок счастливый конец, но и он рано или поздно наступает. Мысль о Соньке переполняла душу заботой и нежностью, хотя, случалось, я по пять раз на дню мечтала ее убить. О ночном звонке я промолчала, не желая портить счастливо начавшийся день, но заспешила домой, где Сонька должна была ждать меня с десяти часов.
Глеб минут пятнадцать разговаривал по телефону, после чего, чертыхаясь, заявил, что придется ему отправиться на работу. Уже в машине он сказал:
— Я говорил об отпуске. Могу уйти со следующей недели.
— Здорово, — кивнула я, — и погода налаживается.
— В мире есть место, где всегда отличная погода. Почему бы вам с Сонькой не отправиться туда дней на десять?
— А ты?
— А я присоединюсь несколько позже.
У меня ведь остаются кое-какие дела: мне совсем
— Забудь, — я махнула рукой. — Бери отпуск, и сматываемся на Багамы. Здешний климат начинает действовать мне на нервы.
— Должен сказать, это чрезвычайно мудрое решение.
— Останови возле магазина. Куплю хлеба.
Мы простились до вечера, Глеб помахал мне рукой и уехал, а я со свадебным маршем Мендельсона в душе зашла в магазин, а потом припустилась домой. Я пела, входя в подъезд, поднимаясь по лестнице и даже открывая входную дверь. Потом поперхнулась и замолчала. Кто-то, очень крупный и невежливый, сгреб меня за шиворот и втолкнул в комнату. Я охнула, поморгала и огляделась. Сначала я увидела Соньку. Она сидела в кресле, поджав ноги, и сложив на коленях ладошки. Цветом лица сильно напоминала недозревший лимон, а круглыми глазами — филина. Она помаргивала и как будто собиралась зареветь, но что-то ей мешало. В соседнем кресле сидел невероятно длинный и худой тип, с ногами, словно у кузнечика, и лошадиной физиономией. Из-за белесых ресниц, розовато-белой кожи и обширной лысины он показался мне похожим на упыря. Выражение глаз вполне подходящее. Мой шифоньер подпирал детина с трапециевидной шеей, блеклыми глазами и волосатыми ручищами. Любой психиатр, раз взглянув на него, уверенно поставил бы диагноз: олигофрен. Его близкий родственник, судя по виду, маячил за моей спиной.
Утро мне мгновенно разонравилось. Я робко кашлянула и сказала:
— Здравствуйте.
— Привет, — проронил «упырь-кузнечик» и ухмыльнулся. Сходство с Дракулой стало абсолютным.
— Извините, я не знала, что у меня гости.
— Ховальник закрой! — пролаял олигофрен. По интонации я сообразила, что будет лучше замолчать, и замолчала, переступая с ноги на ногу. Упырь вдруг подмигнул мне с озорством, вроде бы чему-то радуясь. Повода обрадоваться в ответ я не видела, но на всякий случай слабо улыбнулась.
— Ну, что, — сказал он, — вот и встретились. Садись, красавица.
Я присела на уголок дивана и замерла.
Сонька слабо мерцала глазищами, но так и не заревела.
— Вы меня, ради Бога, извините, — пролепетала я, — Но я не знаю, кто вы.
— Узнаешь, — опять обрадовался он. Положительно, у человека хорошее настроение. — Мы тут с твоей подружкой побеседовали… интересные вещи узнали.
Я попробовала вообразить эти самые интересные вещи, но не смогла. Решительно невозможно было о чем-либо думать: внутренности вибрировали, а мозг окутывала прочная пелена. Одна фраза настойчиво всплывала, волнуя душу: «Ну надо же…»
Я опять кашлянула, так, на всякий случай, и покосилась на олигофрена. Он вроде бы дремал, вперив кристально чистый взгляд в «кузнечика». Тот подергал свое ухо, хохотнул и сказал:
— Что расскажешь веселенького, а?
Я протянула:
— А-а-а-а? — вроде бы вопросительно, голос мой был высок, тонок и заметно дрожал.
— Не хочешь? — опечалился длинноногий, а я поспешно возразила:
— Очень хочу, только не знаю что, то есть что именно вы хотите услышать.
— Ага, — он кивнул, а я попыталась вспомнить, не было ли сообщений по радио о каком-либо побеге из сумасшедшего дома, эта троица не иначе как оттуда.