Деньги
Шрифт:
– У нее дети, Ружена, - тихо сказал Иржи.
– Не надо было заводить детей!
– грубо воскликнула Ружена, давясь слезами - Всегда она нас обирала, ей дороги только деньги! Она и замуж-то вышла по расчету, еще девчонкой хвалилась, что будет богата!.. Бессовестная, низкая, глупая!.. Ну, скажи, Иржи, что она за человек? Знаешь, как она держалась, когда им везло? Зажиревшая, спесивая завистница... А теперь хочет... отыграться на мне... Неужели ты допустишь, Иржи? Неужели выгонишь меня? Я лучше утоплюсь,
Иржи слушал, опустив голову. Да, сейчас Ружена борется не на жизнь, а на смерть, отстаивает все - свою любовь, свое счастье... Она плачет от ярости, в ее голосе страстная ненависть и к Тильде и к нему, Иржи, который может лишить ее всего. Деньги! Это слово бичом хлестало Иржи каждый раз, когда Ружена произносила его; оно казалось ему гнусным, циничным, оскорбительным...
– Я не поверила, когда ты предложил мне деньги, - плакала Ружена.
– Ведь они означают для меня свободу и все в жизни. Ты сам мне предложил эти проценты, Иржи. Не надо было предлагать, если ты собирался отнять их. А теперь, когда я так рассчитываю...
Иржи не слушал. Жалобы, выкрики, плач Ружены доносились до него, словно издалека. Он чувствовал себя безгранично униженным. Деньги, деньги и деньги! Да разве все дело в деньгах? Что же такое случилось, господи боже? Почему так отупела, ожесточилась замученная заботами хлопотливая мать Тильда? Почему скандалит другая сестра, почему очерствело его собственное сердце? Да разве в деньгах дело? Иржи с удивлением почувствовал, что способен и даже хочет оскорбить Ружену, сказать ей что-то злое, обидное, презрительное.
Он встал, полный решимости.
– Погоди, - сказал он холодно.
– Это ведь мои деньги. А я...
– он сделал эффектный отрицательный жест, - я раздумал!
Ружена вскочила, в глазах у нее был испуг.
– Ты... ты...
– запиналась она.
– Ну, конечно... само собой разумеется, ты вправе... Прошу тебя, Иржи, ты, наверное, не понял меня... Я совсем не хотела...
– Ладно, - отрезал он.
– Я сказал, что раздумал.
Молния ненависти сверкнула в глазах Ружены, но она закусила губу, опустила голову и вышла.
Назавтра к Иржи явился новый посетитель - муж Тильды, неуклюжий, краснолицый, застенчивый человек, с выражением какой-то собачьей покорности в лице и фигуре. Иржи был вне себя от стыда и злости и даже не сел, чтобы не предлагать сесть гостю.
– Что вам угодно?
– спросил он безразличным, чиновничьим голосом.
Неуклюжий человек вздрогнул и с трудом проговорил:
– Я... я... то есть Тильда... посылает вам документы, которые вы хотели...
– Он стал лихорадочно шарить по карманам.
– Ничего я не хотел!
– Иржи отмахнулся.
Настала мучительная пауза.
– Тильда писала вам, шурин...
– начал несчастный фабрикант, покраснев
Иржи упорно молчал, не желая выручать зятя.
– Собственно говоря... положение не такое уж плохое... Если бы вы захотели участвовать... короче говоря... у нашего дела есть будущее... и вы... как совладелец...
Дверь тихо отворилась - на пороге стояла Ружена. Она остолбенела, увидев мужа Тильды.
– В чем дело?
– резко спросил Иржи.
– Иржи...
– прошептала Ружена.
– У меня гость, - отрезал Иржи и повернулся к зятю. Пожалуйста, продолжайте.
Ружена не шевелилась. Муж Тильды обливался потом от стыда и страха.
– Вот... пожалуйста... эти бумаги... письма от ее мужа и другие... перехваченные...
Ружена ухватилась за косяк.
– Покажите, - сказал Иржи и взял письма, словно собираясь просмотреть их, но скомкал в руке и протянул Ружене.
– На, возьми, - сказал он со злой усмешкой.
– А теперь извини. И в банк за процентами больше не ходи. Не получишь.
Ружена молча отступила, лицо у нее стало пепельным. Иржи закрыл за ней дверь и сказал хрипло:
– Итак, вы говорили о вашем заводе.
– Да, у него самые лучшие перспективы... и если бы нашелся капитал... пока что, разумеется, без процентов...
– Слушайте, - бесцеремонно прервал его Иржи, - мне известно, что вы сами довели завод до краха. У меня есть сведения, что вы неосторожный и даже... даже не деловой человек.
– Я бы... я бы так старался...
– бормотал зять, собачьими глазами глядя на Иржи, избегавшего его взгляда.
– Как же я могу вам доверять?
– Иржи пожал плечами.
– Уверяю вас, что я высоко ценил бы ваше доверие... и всячески стремился бы... У нас дети, шурин!
Сердце Иржи сжалось от страшной, мучительной жалости.
– Приходите... через год!
– закончил он последним усилием воли.
– Через год... о боже!
– вздохнул Тильдин муж и в его потухших глазах показались слезы.
– Прощайте, - заключил Иржи, протягивая ему руку. Зять, не замечая ее, пошел к выходу и, натыкаясь на стулья, нащупал ручку двери.
– Прощайте...
– надломленным голосом сказал он с порога, - и... спасибо вам.
Иржи остался один. Неимоверная слабость охватила его, пот выступил на лбу. Он собрал бумаги, все еще разложенные на столе, и позвал квартирохозяйку. Когда она вошла, он расхаживал по комнате, держась руками за грудь, и уже не помнил, что хотел сказать.
– Погодите, - воскликнул он, когда она уходила.
– Если сегодня или завтра... или вообще когда-нибудь придет... моя сестра Ружена, скажите ей, что я нездоров и просил к себе никого не пускать.